— Снова?
— Когда мне было четырнадцать, со мной часто такое случалось.
— Приступы паники могут быть спровоцированы самыми разными причинами. Почему они начались? Что произошло в вашей жизни?
Я с усилием сглотнула подступивший к горлу ком:
— Мои родители и маленькая сестренка погибли в автокатастрофе. Никаких родственников у меня не было — за исключением дяди, который плевать на меня хотел. Несколько лет я прожила в приемных семьях.
Доктор Причард что-то торопливо записывала. Когда я смолкла, она подняла голову и взглянула мне в глаза.
— Я вам очень сочувствую, Джосс.
Голос ее звучал так искренне, что струны, натянувшиеся у меня в груди, немного ослабли. Я кивнула, показывая, что готова продолжать.
— После их гибели у вас начались приступы паники. Вы можете описать симптомы?
Я послушно принялась описывать. Доктор понимающе кивала.
— А вы можете определить, что провоцирует приступ?
— Я не позволяю себе о них думать. О родителях, о Бет. Воспоминания — вот причина приступов. Конечно, если это не какие-то мимолетные образы, а яркие, осязаемые видения.
— Но, насколько я поняла, долгое время у вас не было приступов.
Я прикусила губу:
— Мне удавалось не думать о своей семье.
— В течение восьми лет?
— Я не совсем точно выразилась. Конечно, я о них думаю. Даже научилась спокойно смотреть на их фотографии. Главное — не вспоминать, что я ощущала, когда они были рядом.
— Но недавно приступы начались вновь?
— Мой внутренний контроль ослабел. Я начала вспоминать. Это было дважды — один раз в спортзале, другой — на обеде в семье подруги. Оба раза дело закончилось приступом.
— А почему воспоминания завладели вами именно в спортзале?
— Видите ли, я писательница, — смущенно фыркнула я. — То есть пытаюсь ею стать. Мне пришло в голову, что историю моей мамы можно сделать сюжетом книги. Это захватывающая история. Хотя и печальная. Мне казалось, людям она понравится. И я стала думать о своих родителях, об их отношениях. Они очень любили друг друга. Потом все поплыло. Я очнулась, когда какой-то парень снял меня с велотренажера.
— А почему вас выбил из колеи семейный обед? Вы ведь жили в приемных семьях и наверняка участвовали в семейных обедах.
— В этих семьях обедов не устраивали, — невесело улыбнулась я.
— Значит, это был первый семейный обед после утраты родителей?
— Да.
— И он спровоцировал воспоминания?
— Да.
— Скажите, Джосс, недавно в вашей жизни произошли какие-либо значительные перемены?
Перед глазами у меня возникли Брэден, Элли и картина нашего совместного завтрака неделю назад.
— Я переехала в новую квартиру. У меня появилась новая соседка.
— Что-нибудь еще?
— Моя прежняя соседка, Райан, была моей лучшей подругой. Она переехала в Лондон, вместе со своим бойфрендом. Недавно они обручились. Пожалуй, это все.
— Вы с Райан были близки?
Я пожала плечами:
— Скажем так, между нами существовала максимально возможная для меня степень близости.
— Это заявление говорит о многом, — улыбнулась доктор. — А ваша новая соседка? Вы позволяете себе с ней сблизиться?
— Пожалуй, да.
Сказав это, я подумала, что, сама того не желая, позволила Элли прочно войти в мою жизнь. Я даже не подозревала, что так сильно привяжусь к ней.
— Ее зовут Элли. Мы быстро нашли общий язык. Я, честно говоря, этого не ожидала. У нее множество друзей и старший брат, с которым она постоянно общается. Благодаря этому я веду не такую замкнутую жизнь, как прежде.
— Обед, на котором у вас случился приступ, был в семье Элли и ее брата?
— Да.
Доктор Причард кивнула и вновь принялась что-то писать.
— Ну и что в итоге? — нетерпеливо спросила я.
— Вы хотите, чтобы я поставила вам диагноз? — улыбнулась она.
Я молча вскинула бровь.
— Мне жаль вас разочаровывать, Джосс, но пока мы с вами только скользим по поверхности, не касаясь сути ваших проблем.
— Поймите, я хочу избавиться от этих приступов. Вы думаете, что они как-то связаны с переменами, которые произошли в моей жизни?
— Джосс, с тех пор, как вы вошли в мой кабинет, прошло всего пятнадцать минут. Но я уже могу с уверенностью сказать — эти приступы не прекратятся, пока вы не научитесь жить с сознанием того, что ваша семья погибла.
Что? По-моему, она несет полную чушь.
— Но этому я уже научилась! — заявила я. — Другого выбора не было. Они погибли. Это было для меня страшным ударом, но я его пережила. Теперь я пытаюсь понять, как жить дальше. Поэтому я здесь.
— Джосс, вы производите впечатление умного человека. Вы сумели понять, что у вас есть проблема и что вам нужно с кем-то эту проблему обсудить. Теперь вам надо понять, что бегство от воспоминаний — не лучший способ решения этой проблемы. Горевать тоже нужно уметь, Джосс, иначе ваше душевное равновесие постоянно будет под угрозой. Любые перемены, новые люди, переживания, ожидания — все это может оживить в вашей памяти картины прошлого. Особенно если вы пытаетесь насильно загнать эти картины вглубь подсознания. Образно выражаясь, вы поместили смерть своих близких в консервную банку, которая каждую минуту может открыться изнутри. Не могу исключить вероятности того, что вы страдаете так называемым посттравматическим психозом. А это заболевание нельзя игнорировать.
— Посттравматическим психозом? — пробормотала я. — Я думала, он бывает только у солдат, которым пришлось принимать участие в военных действиях.
— Не только. Как это следует из названия, это состояние может развиться у каждого, кто пережил эмоциональную или психологическую травму.
— И вы думаете, у меня психоз?
— Не исключено. По мере того как мы будем продолжать наши беседы, картина станет более ясной. И я очень надеюсь, чем дольше будут длиться наши беседы, тем легче вам станет вспоминать вашу семью и говорить о ней.
— Честно говоря, меня пугает подобная перспектива.
— Это будет нелегко. Но я не вижу другого способа вам помочь.
ГЛАВА 8
Я люблю запах новых книг.
— Тебе не кажется, что Ханне еще рано читать такое? — раздался над моей головой негромкий голос Элли.
Я улыбнулась Ханне. Ростом девочка пошла в маму и сестру — она уже выше меня примерно на дюйм. С другой стороны надо мной возвышалась Элли.
