Бабочки у меня в животе радостно замахали крыльями.
— Спасибо, — улыбнулась я.
— Но тебе придется заколоть волосы.
— Что? — Я ушам своим не поверила. — Это еще почему?
К моему удивлению, Брэден прищурился, словно отвергая все возражения.
— Делай, как я сказал.
Я негодующе фыркнула, толкнула его в грудь и вырвала свою руку.
— Я не буду ничего делать, пока ты не объяснишь почему.
Насчет волос у меня не было ни малейших сомнений. Они выглядели классно. И он не мог убедить меня в обратном.
— Потому что… — Таким низким, мурлыкающим голосом он говорил только в самые интимные моменты, и я сразу ощутила, как в трусиках становится влажно. — Потому что я хочу быть единственным мужчиной, который видит твои волосы во всей красе. Единственным, кто знает, как ты хороша, когда они рассыпаются у тебя по плечам.
Какое-то непонятное чувство, не то боль, не то радость, шевельнулось в груди. Но я не подала виду, ухмыльнулась и спросила:
— Из какого викторианского романа ты позаимствовал эту реплику?
Брэден сверкнул глазами и предостерегающе бросил:
— Джоселин.
Я вскинула руки:
— Ты серьезно?
— Более чем.
— Брэден…
— Джоселин.
Я уперлась руками в бедра и уставилась ему в лицо. Выражение чертовски решительное. Господи, он не шутит.
— Видишь ли, Брэден, я не привыкла выполнять приказы.
— Это не приказ. Это просьба.
— Так не просят.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты заколола волосы.
— Хорошо, — кивнула я, по-прежнему не сводя с него глаз. — Я не подчиняюсь приказам, но я согласна заключить договор. На определенных условиях. Сейчас я заколю волосы, а ты в благодарность окажешь мне небольшую услугу.
— Отлично, детка, — лукаво улыбнулся он.
— Только зря ты вообразил, что речь идет об услуге сексуального характера.
Его улыбка стала еще шире.
— Тогда о какой?
— В этом-то и фишка, — усмехнулась я. — Ты должен дать согласие, не зная, о чем идет речь.
Брэден наклонил голову, едва не касаясь губами моих губ.
— Заметано. С этой минуты наше соглашение в силе.
— Да ты смельчак, — засмеялась я и отступила на шаг назад. — Кстати, сегодня ты тоже выглядишь обалденно.
— Спасибо, — промурлыкал он, пожирая меня глазами.
— Думаю, тебе стоит спуститься и попросить водителя подождать еще минут десять. Мне нужно время, чтобы причесаться по-новому.
* * *
Я заколола волосы в пучок, претендующий на элегантную небрежность, пожелала спокойной ночи Элли, многозначительный взгляд которой говорил о том, что наша концепция чистого сексуального партнерства вызывает у нее серьезные сомнения, и вслед за Брэденом выскочила на улицу. Он назвал водителю адрес французского ресторана, который прежде принадлежал его отцу, а теперь стал его собственностью. Ресторан этот, «La Cour», находился на Королевской террасе поблизости от Риджент-гарден. Никогда я там не бывала, но слышала, что заведение крутое. Стоило машине двинуться с места, Брэден тут же завладел моей рукой.
Всю дорогу я боролась с желанием вырваться из его хватки. Но вовсе не потому, что прикосновение сильной мужской ладони было мне неприятно. Оно было слишком приятно.
Чересчур приятно.
Люди держатся за руки, когда они друг в друга влюблены. А нас связывает голый секс.
Наконец машина остановилась у ресторана, Брэден расплатился с водителем и помог мне выйти.
— Что-то ты сегодня непривычно тихая, — заметил он, взял меня за руку и повел к дверям.
Я оставила эти слова без ответа и спросила:
— С кем мы обедаем?
Прежде чем Брэден успел ответить, к нам подлетел сияющий улыбкой метрдотель:
— Мсье Кармайкл! Ваш столик ожидает вас, сэр!
— Спасибо, Давид.
Брэден произнес имя на французский лад, с ударением на последнем слоге. Интересно, метрдотель и в самом деле француз или это только фишка? Ресторан был оформлен пышно, но с претензиями на элегантность. Нечто вроде современного варианта рококо — зеркала в золотых рамах, позолоченные стулья, обитые черным и серебристым бархатом, темно-красные скатерти, настольные лампы из черного стекла, сверкающие хрустальные люстры. Зал был забит до отказа.
Давид провел нас к уютному столику в конце зала, вдали от кухни и барной стойки. Брэден, как истинный джентльмен, отодвинул передо мной стул. Раньше никто и никогда не вел себя со мной столь галантно. Меня так изумили безупречные манеры Брэдена и так завели легкие прикосновения к моей шее, по которой он успел пробежаться пальцами, прежде чем сесть, что я позабыла обо всем на свете. Лишь когда Брэден заказал вино, я обратила внимание, что за столиком мы одни.
— А где остальные?
Брэден невозмутимо отпил из позолоченного стакана, в который официант только что налил воды.
— Ты о ком?
Это что-то новенькое. Я едва не заскрипела зубами с досады.
— Ты сказал, мы идем на деловой обед.
— Так оно и есть. Я же не говорил, какому именно делу он посвящен.
Господи боже! Мерзавец затащил меня на свидание! Самое настоящее свидание! Сначала в приказном порядке велел мне заколоть волосы, потом лапал меня за руки… Нет, все это мне на фиг не нужно!
Я резко отодвинула стул и вскочила, но слова Брэдена заставили меня прирасти к месту.
— Если попробуешь дать деру, я привяжу тебя к стулу! — пообещал он.
Хотя он не смотрел на меня, я поняла, что он готов привести угрозу в действие.
Кто бы мог подумать, что он способен унизиться до столь наглого обмана. Я с угрюмым видом плюхнулась обратно:
— Засунь свой обед себе в задницу.
— Подобные слова недостойны молодой леди, Джоселин. Детям в таких случаях советуют вымыть рот с мылом. А я поступлю иначе — сегодня ночью вставлю в твой грязный рот своего лучшего дружка.
При этих словах соски мои моментально напряглись, а в трусиках стало влажно. Несмотря на предательское поведение собственного тела, я была возмущена до глубины души. Что он себе позволяет? Да еще в этом шикарном ресторане, где нас могут услышать!
— Надеюсь, ты шутишь? — спросила я, пытаясь обдать его холодом.
— И не думаю, детка! — с безмятежной улыбкой протянул он. — Минет — это слишком серьезное дело, чтобы быть предметом для шуток.
Чье-то осторожное покашливание заставило меня обернуться. У столика стоял официант. Красные пятна, горевшие на его щеках, говорили о том, что он слышал романтические откровения Брэдена.
