Он был оружием, подумал Талос, вернейшим клинком Первого Когтя, их стержнем, их внутренней силой. Благодаря ему остальные Когти всегда боялись стычек с ними. Пока Ксарл был жив, Талос никогда не опасался, что Первый Коготь проиграет бой. Они никогда не любили друг друга. Их братство не требовало дружбы — только преданности. Они стояли спина к спине, пока Галактика пылала вокруг них: вечно братья, но никогда не друзья, предатели, идущие вместе до последнего.
Но говорить об этом сейчас казалось неправильным. Пламя шипело в расползающейся тишине.
— Если ад существует, — сказал Талос, — то сейчас ты там.
Он снова навел оружие.
— Думаю, мы скоро там увидимся, брат.
Он нажал на спуск. Химический огонь с внезапным ревом вырвался наружу, короткими выплесками омывая тело. Керамит почернел. Сочленения расплавились. Плоть растворилась. Талос в последний раз увидел обуглившийся череп Ксарла, заходящийся в беззвучном и мертвом смехе. Затем он исчез в клубах дыма, заполнившего комнату.
Огонь быстро распространился на кровать и на свитки, висящие на стенах. Вонь протухшего мяса, исходящая от горящей плоти, делала спертый воздух еще ужаснее.
Талос в последний раз окатил тело струей жидкого огня. Закинув огнемет на плечо, он прикрепил контейнер к бедру и лишь затем потянулся за собственным оружием. Он взял шлем Ксарла в одну руку и свой болтер в другую. Не оглядываясь, шагнул сквозь дым и вдавил кнопку открытия двери.
Жирные клубы дыма хлынули в коридор, а вместе с ними потек смрад. Талос вышел из комнаты и запечатал дверь за собой. Огонь скоро потухнет, лишенный кислорода и пищи.
Он не ждал, что кто-то будет снаружи. Двое смертных стояли недвижно, прикрывая ладонями рты и носы от рассеивающегося дыма.
Септимус и Октавия. Седьмой и Восьмая. Оба высокие, оба в темной униформе легиона, обоим, в числе немногих рабов, разрешено было носить оружие. Поврежденные лицевые протезы первого пощелкивали всякий раз, когда он моргал или двигал глазами. Длинные волосы обрамляли его лицо, и Талос — плохо умевший считывать человеческие эмоции, за исключением страха и гнева, — не мог сказать, что выражают его черты. Волосы Октавии были, по обыкновению, собраны в конский хвост, лоб скрывала бандана. Она заметно похудела, и кожа ее приобрела нездоровую бледность. Эта жизнь не щадила девушку, как и ее собственный организм. Жизненные соки и силы уходили на то, чтобы питать растущее внутри дитя.
Он вспомнил, что велел этим двоим держаться подальше друг от друга, и недавний приказ Септимусу оставаться в ангаре. Но сейчас все это не имело значения.
— Чего вы хотите? — спросил их Талос. — Доспех Ксарла не годится на запасные детали, Септимус. И не проси.
— Вариил приказал мне найти вас, господин. Он требует вашего присутствия в апотекарионе, и как можно скорее.
— Ему потребовались вы двое, чтобы доставить сообщение?
— Нет.
Октавия откашлялась, прочищая горло, и опустила руки.
— Я слышала про Ксарла. Мне жаль. Я думаю… по вашим стандартам, я имею в виду, согласно идеалам легиона… он был хорошим человеком.
Талос поперхнулся на выдохе и фыркнул, а затем язвительно хмыкнул.
— Да, — сказал он. — Ксарл был хорошим человеком.
Октавия покачала головой в ответ на саркастическое замечание воина.
— Вы знаете, о чем я. Они с Узасом однажды спасли меня, как и вы.
Смешок пророка перерос в хохот:
— Несомненно!.. Хороший человек!.. Еретик!.. Предатель!.. Убийца!.. Глупец!.. Мой брат хороший человек!
Оба смертных стояли молча, а Талос смеялся, пока, впервые за много лет, из глаз его не полились слезы.
XI
СУДЬБА
В главном апотекарионе царил хаос. На «Завете крови» медицинское святилище легиона больше походило на морг, чем на операционную. Тамошний апотекарион превратился в оплот безжизненного безмолвия — зал с ледяными рефрижераторными камерами, старыми пятнами крови на стальных столах и воспоминаниями, навеки застывшими в стерильном воздухе.
Апотекарион «Эха проклятия» был прямой его противоположностью. Вариил расхаживал от стола к столу сквозь море раненых человеческих тел. Его не скрытое шлемом лицо ничего не выражало. Смертные и легионеры одинаково кричали, протягивая к нему руки и наполняя зал вонью пота, жаром уносящей жизнь лихорадки и запахом насыщенной химикатами крови.
В зале рядами стояли сотни столов, и почти все они были заняты. Однозадачные сервиторы-погрузчики стаскивали трупы со столов и взваливали на их место еще живых раненых. Стоки в полу переполнялись кровью, стекающей по грязной плитке. Медицинские сервиторы и смертные хирурги истекали потом. Вариил шагал через все это — обрызганный кровью дирижер завывающего оркестра.
Остановившись рядом с одной из каталок, он оглядел изломанное тело рабочего, лежавшего на ней.
— Ты, — сказал он ближайшему медицинскому сервитору. — Этот человек мертв. Извлеки его глаза и зубы для дальнейшего использования и сожги останки.
— Слушаюсь, — пробормотал окровавленный служитель.
В нартециум апотекария вцепилась чья-то рука.
— Вариил…
Повелитель Ночи на соседнем столе сглотнул кровь, прежде чем заговорить. Его пальцы сжались сильнее.
— Вариил, прирасти мне к обрубкам новые ноги, и покончим с этим. Не держи меня здесь — нам еще надо покорить этот мир.
— Тебе понадобится больше, чем просто пара ног, — ответил Вариил. — А теперь убери руку.
Воин только вцепился еще крепче.
— Я должен быть на Тсагуальсе. Не держи меня здесь.
Апотекарий взглянул сверху вниз на раненого легионера. Лицо воина почти невозможно было различить под коркой крови и обгоревшей плоти. Под мясом просвечивал череп. Одна из рук была отсечена по бицепс, а вместо ног два толстых кровоточащих обрубка высовывались из рассеченного керамита там, где раньше были его колени. Орден Генезиса, несомненно, практически добил его.
— Убери руку, — повторил Вариил. — Мы уже обсуждали это, Мурилаш. Мне не нравится, когда меня трогают.
Пальцы лишь сжались сильнее.
— Послушай меня…
Вариил перехватил руку воина. Он оторвал пальцы от перчатки и крепко сжал. Не сказав ни слова, апотекарий выдвинул из нартециума костную пилу и лазерный резак. Пила впилась в плоть.
Воин завопил.
— Какой урок ты только что получил? — спросил Вариил.
— Ты проклятый ублюдок!
Вариил швырнул отрезанную кисть другому сервитору.
— Сожги это. Подготовь бионический протез левой руки вместе с остальными запланированными для него аугментациями.
— Слушаюсь.
