— Я должен бы прикончить этого проклятого техножреца, — прорычал он.
На другом конце комнаты хмыкнул Кирион. Двум братьям пришлось потратить немало времени, чтобы убедить Малкариона не убивать Делтриана после этого мучительного ритуала. Что касается самого Делтриана, то он был просто уничтожен — пусть внешне и не выдавал этого — позорным провалом, постигшим его ритуалы воскрешения.
— Но эльдары… — Талос не знал, как завершить фразу.
— Талос, в отсутствие офицеров ты сумел продержаться до этой ночи. Возвращение «Эха» тоже стало отличной операцией. Ловушка эльдаров ничего не значит. Единственным способом избежать ее было оставаться на задворках Галактики, не стремясь ни к чему и не достигая ничего. Сколько миров погрузились в темноту после твоего псайкерского вопля?
Пророк покачал головой. Точных цифр он не знал.
— Несколько десятков. Возможно, сотня. Единственный способ выяснить это — забраться в имперские архивы, когда на пораженных планетах уляжется пыль. И даже тогда мы можем ничего не узнать наверняка.
— Это больше, чем за все время совершил Вандред, пусть это и было достигнуто не на поле боя. Нечего стыдиться того, что в кои-то веки мы использовали в войне разум, а не когти. Империум знает, что тут что-то произошло. Ты посеял семена легенды, которая будет жить в этом субсекторе. Ночь, когда сотня миров погрузилась во тьму. Некоторые из них замолчали на месяцы. Некоторые сгинут в штормах варпа на годы. А о некоторых больше никогда не услышат. Империум, прибыв туда, несомненно, обнаружит, что спущенные на них демоны стерли всякие следы жизни. Признаюсь, Талос, — ты куда холоднее, чем я думал, если сумел обречь их на такую судьбу.
Талос попытался перевести разговор с себя на что-то другое:
— Ты сказал, что Империум узнает о случившемся здесь, но эльдары уже знают. Их мгновенная реакция означает, что их ведьмы сумели вглядеться в грядущее и прочесть что-то в эфирных волнах чуждого нам пророчества.
Дредноут в первый раз шевельнулся. Развернувшись на поясной оси, он оглядел собравшихся Повелителей Ночи.
— И это вас беспокоит?
Несколько голов опустились в кивке, а другие воины ответили вслух:
— Да, капитан.
— Я вижу, что у вас сейчас на уме.
Повелители Ночи, в свою очередь, устремили взгляды на капитана, воплотившегося в этой гигантской оболочке — грозном памятнике, воздвигнутом в честь целой жизни, посвященной преданному служению.
— Вы не хотите умирать. Эльдары загоняют нас к месту последнего поединка, и вы страшитесь зова могилы. Вы думаете лишь о бегстве, о том, что будет и другой бой, о спасении ваших жизней любой ценой.
Прежде чем заговорить, Люкориф зашипел.
— По-твоему выходит, что мы трусы.
Малкарион, скрипнув бронированными суставами, развернулся к раптору.
— Ты изменился, Люк.
— Время все меняет, Мал. — Голова раптора дернулась в сторону под визг сервомоторов. — Мы были первыми на стенах дворца во время Осады Терры. Мы были клинками одиннадцатой, прежде чем стать Кровоточащими Глазами. И мы не трусы, капитан десятой.
— Ты забыл урок легиона. Смерть — ничто по сравнению с оправданием всей жизни.
Раптор хрипло каркнул. Эти звуки заменяли ему смех.
— Смерть все равно та концовка, которой я предпочитаю избегать. Куда лучше преподать урок и выжить, чтобы в другой раз снова проучить Империум.
В ответ дредноут раскатисто зарычал:
— Если приходится давать урок дважды, значит он не был усвоен. А теперь перестань ныть. Прежде чем думать о смерти, нам предстоит остудить пыл этих чужаков.
— Хорошо, что ты снова с нами, капитан, — сказал Кирион.
— Тогда перестань хихикать, как мальчишка, — огрызнулся дредноут. — Талос, какой у тебя план? И лучше, если это будет грандиозный план, брат. Моя третья смерть должна быть, по меньшей мере, славной.
Несколько легионеров обменялись угрюмыми смешками.
— Это была не шутка, — рявкнул Малкарион.
— А мы и не думали, что вы шутите, капитан, — ответил Меркуций.
Пророк включил тактический гололит. Над проекционным столом повисло изображение плотного астероидного поля. Гуще всего астероиды роились вокруг выщербленной сферы. В самом сердце скопления мерцающая руна указывала местоположение «Эха проклятия».
— Пока что мы в безопасности в астероидном поле Тсагуальсы.
Малкарион снова издал звук, напоминавший скрежет передач.
— Почему астероидное поле такое плотное на этом участке? Даже если учесть дрейф обломков, оно отличается от того, что я помню.
Люкориф махнул рукой в сторону гололита:
— Талос разбил вдребезги половину луны.
— Ну, — откашлялся Кирион, — возможно, одну пятую.
— Ты не терял времени, Ловец Душ.
— Сколько раз мне придется вытаскивать тебя из могилы и повторять, чтобы ты не называл меня так?
Талос ввел другой набор координат. Гололитическая проекция съежилась — разрешение уменьшилось, и на экране возникла сама Тсагуальса. Другие вспыхивающие руны окружили планету и ее израненную луну.
— Вражеский флот собирается за пределами астероидного поля. Они пока не нападают на нас и не атакуют те несколько тысяч живых душ, что мы оставили на поверхности. Пока что они склонны выжидать, но на этом хорошие новости кончаются. Петля сжимается. Каждый раз, когда мы пытались вырваться, они загоняли нас обратно. Они знают, что принять бой — наш единственный выбор. Нас прижали спиной к стене.
Он оглядел зал совета, встретившись взглядами с немногими выжившими братьями. С воинами десятой и одиннадцатой рот, теперь переформированными в четыре последних Когтя.
— У тебя есть план, — проворчал Малкарион.
На сей раз это не было вопросом. Талос кивнул.
— Они затянули петлю, чтобы вынудить нас к бою, это верно. И у них достаточно огневой мощи, чтобы разнести «Эхо проклятия» на атомы, — в этом тоже нет сомнений. С каждым часом к ним подходят новые суда. Но мы все еще можем удивить их. Они ожидают, что мы вырвемся из своего убежища и вступим в последнюю битву в космосе. У меня есть идея получше.
— Тсагуальса, — сказал один из Повелителей Ночи. — Ты не серьезно, брат? У нас больше шансов в космосе.
— Нет, — Талос снова перефокусировал гололит. — Ты не прав. И вот почему.
Мерцающая проекция прояснилась, показав полярный регион Тсагуальсы и острозубые развалины сооружения, чьи башни некогда бросали вызов небесам. Некоторые из собравшихся легионеров вполголоса обменялись замечаниями или покачали головами, словно не веря своим глазам.
— Наша крепость едва держится, — проговорил Талос. — Десять тысячелетий не пощадили шпили и стены. Но под этими развалинами…
