— О чем вы хотите со мной поговорить? — Катя несколько растерялась.
— Не о чем, а о ком! — хохотнула незнакомая Надя. — Об Андрее. Нашем с тобой Андрюшеньке.
Они встретились на другой день около памятника первопечатнику Ивану Федорову, неподалеку от Катиного института (она училась в Историко-архивном институте). Надя оказалась размалеванной, крашенной перекисью блондинкой в длинной дубленке, из-под которой виднелись штаны спортивного костюма. И вот эта вульгарная девица с ходу, без всякой подготовки сообщила Кате, что беременна от ее жениха, что собирается оставить ребенка, что Андрей совсем не против, что они с ним постоянно встречаются и расставаться не собираются…
Катя отшатнулась.
— Я тебе не верю, — взяв себя в руки, с трудом проговорила она. — Ты меня обманываешь. Этого не может быть.
— А ты проверь, — ядовито улыбнулась Надя. — Позвони ему сегодня вечером, не рано, а попозже… Часиков в одиннадцать. Или даже лучше в половине двенадцатого. Я как раз у него сегодня ночую, трубку возьму. Вот ты тогда и поверишь…
Не дослушав ее, Катя развернулась и пошла прочь. Был серый ноябрьский день, с неба сыпался мелкий противный снег и превращался под ногами в грязную кашу. Над головой плыли серые рваные облака.
Настроение у Кати было под стать погоде. Там, у памятника, она дала себе слово, что ни за что не станет звонить… И все-таки в половине двенадцатого, стыдясь самой себя, набрала знакомый номер, хотя обычно никогда не звонила Андрею так поздно и вообще предпочитала, чтобы он звонил ей сам… «Надо только убедиться, что все в порядке, — оправдывалась она перед собой. — Немного поговорю с Андрюшей, успокоюсь — и тут же забуду эту историю, как кошмарный сон».
— Але-о-у! — торжествующе-нагло пропел в трубке голос, который Катя узнала сразу. — Я слушаю… Говорите!
— Надюха, твою мать, сколько раз я тебе говорил, чтоб ты не подходила к телефону в моей квартире! А ты вечно, дура, хватаешь трубку, — послышался откуда-то издалека рассерженный голос Андрея. — Кто там еще в такое время трезвонит?
— Никто. Наверно, номером ошиблись, — еще более торжествующе засмеялась Надя, и в трубке послышались короткие гудки. Катя долго слушала их, не в состоянии двинуть рукой. Неужели все это правда?
После долгих тяжелых слез и раздумий она решила, что еще можно попробовать спасти положение и поговорить с Андреем. Возможно, он все ей объяснит, и, кто знает, может быть, она еще сумеет простить его… Во всяком случае, она готова. Но Андрей повел себя самым некрасивым, с ее точки зрения, образом — попытался ее обмануть. Клялся, что ничего подобного нет, и при этом смотрел на нее честными глазами. Вот с этим она смириться никак не могла. Семейная жизнь, построенная на обмане, была не для нее. Именно так она и заявила Андрею — перед тем как расстаться с ним навсегда.
Когда, убитая, Катя повесила трубку и наконец смогла дать волю слезам, на глаза ей попалась кукла. Первым ее порывом было выбросить куклу в окно, но она, торопливо одевшись, побежала к помойке. Однако не успела она совершить задуманное, ее окликнул женский голос:
— Неужели вы собираетесь выбросить такую прекрасную вещь?
Сквозь слезы она не рассмотрела ту, кто к ней обращался. Кажется, дама была средних лет, элегантно одетая… Что она тут делает, да еще в такой поздний час? Впрочем, какое ей до нее дело.
— Угу, собираюсь… — угрюмо буркнула она.
— Но как же так? — недоумевала дама. — Такая красивая кукла… Произведение искусства. Не сами ли вы ее отреставрировали?
— Да, сама, — бесцветным голосом ответила Катя.
— И что же, вам не жаль расставаться с ней?
— Нисколько. У меня с этой вещью связаны неприятные воспоминания.
— А мне очень нравится эта кукла, — продолжила собеседница. — Давайте я куплю ее у вас? Сколько вы за нее хотите?
— Да ничего я не хочу! Мне она теперь не нужна. Заберите ее так, с глаз моих долой! — и, сунув женщине куклу, Катя торопливо развернулась и побежала домой.
С этого дня в ее душе образовалась черная, страшная пустота. Не хотелось никого видеть, не хотелось выходить из дома, вообще не хотелось жить. Пару раз Катя даже всерьез задумалась, не выпрыгнуть ли из окна какого-нибудь высотного здания (сама она жила на втором этаже), но сумела справиться с чувствами. И все же те мысли не прошли даром. С той поры и до сегодняшнего дня ее стал упорно преследовать тягостный кошмарный сон, в котором она подходила к окну, открывала его, вставала на подоконник, раскидывала руки, точно для полета — и камнем падала вниз. Но сны снами, а жизнь тем не менее продолжалась. Время постепенно залечивало рану, сердечная боль стала утихать…
А потом она вышла замуж.
Так получилось, что после той «вечеринки выпускников» в ее жизни снова появился не только Андрей, но и Костя Панов. Тот тоже иногда стал ей позванивать, чисто по-приятельски — как дела, мол, что нового, чем занимаешься? Иногда они все вместе ходили куда-нибудь — в кино, на прогулки, на концерты, в парк — изредка втроем, но обычно вчетвером, с какой-нибудь очередной Костиной пассией, которые у него менялись чаще, чем листки отрывного календаря. Катя тогда на Константина почти и внимания не обращала. До поры до времени ей казалось, что и она для Кости никакого интереса не представляет. Ну, поглядывает он иногда на нее чуть выразительнее, чем следует, но что в этом особенного, парни всегда так на девушек смотрят, особенно такие бабники, как Костя Панов…
Когда Катя рассталась с Андреем, Костя тоже на некоторое время исчез. Катю это не расстроило (не так уж она тогда дорожила общением с ним) и даже не удивило. Обычная житейская ситуация, Костя ведь прежде всего друг Андрея…
Но спустя несколько месяцев он вдруг позвонил ей и попросил разрешения заехать вечером «по очень важному делу». Катя тогда сильно изумилась — что у него могут быть за дела к ней? Неужели Андрей, пожив немного со своей Надюхой, понял, какую ошибку совершил, и теперь думает вновь наладить отношения и попросил друга прощупать почву? А что, такое вполне вероятно…
И Катя охотно разрешила Косте приехать. Встретила, усадила, предложила, как положено, чаю. Костя от чая не отказался, выпил три чашки, долго болтал ни о чем, а потом, когда она, не выдержав, напрямик спросила, что за такое важное дело привело его к ней — что же она услышала!
— Видишь ли, Катя… — с легким смущением начал он. — Я давно хотел признаться тебе в этом, но все не решался. Наверно, и не решился бы. Все-таки Дрон мой друг, а ты была его девушкой, даже невестой… Но теперь-то уже можно сказать… что ты мне очень нравишься. И очень давно. У меня к тебе чувства еще с художественной школы…
И дальше о том, какая она красавица, он постоянно думает о ней…
Катя не отнеслась к его словам всерьез. Ну о каких чувствах может идти речь — у Кости-то Панова! Это просто смешно. Катя была уверена, что, получив ее отказ, он завтра же утешится с какой-то другой девчонкой. Но Костя оказался на удивление настойчив. Стал часто, чуть не каждый день, звонить, приглашал в кино и кафе, встречал ее у института, провожал, если ей нужно было куда-то ехать вечером, дарил цветы… Словом, красиво ухаживал и всегда был к ее услугам, если Кате требовалась какая-то помощь. А потом вдруг сделал предложение — со всей торжественностью, с чтением стихов, стоянием на одном колене, букетом и колечком с крошечным, но настоящим бриллиантиком. И тогда Катя подумала — а почему бы и нет? Чего, собственно, ждать-то? Вряд ли она еще когда-нибудь сможет полюбить. А Костя ей не противен, с ним интересно, ей нравится его семья, он, похоже, действительно влюблен… Подруги и знакомые наперебой твердят, что так нередко и случается в жизни — по молодости парень нагуляется вдоволь, а потом, встретив свою единственную и неповторимую, становится хорошим и верным мужем. Кто знает, вдруг так и будет?
