Собственно, бо́льшая часть ее тревог была напрасна — из их разговоров Иван все хорошо чувствовал, понимал и не торопил ее.
— Не переживай, Катюша, — утешал он. — Я не мальчишка, мне сорок третий год, а в этом возрасте психология гораздо важнее физиологии. Я с тобой отдыхаю душой, а если и тебе хорошо, все остальное образуется само собой, вот увидишь. Главное, ты не очень зацикливайся на этом…
Иван оказался прав. Однажды в погожий летний день они выехали за город — в Ростов Великий, где до сих пор ни он, ни она не удосужились побывать. Накануне, в субботу, навестили детей, живших на даче с дедушкой и бабушкой, устроили с ними пикник, купались в озере, жарили шашлыки. В Москву вернулись лишь поздно ночью, а утром снова в путь — еще затемно. Сначала заехали на берег овеянного легендами озера Неро, полюбовались на монастырь с храмами на берегу, осмотрели Ростовский кремль и его музеи. Обедать отправились в запримеченный по дороге ресторан в городке с поэтичным названием Переяславль-Залесский. Еда оказалась на удивление вкусной, они наелись так, что стало трудно дышать, и вдруг почувствовали, что от обилия впечатлений этих двух дней настолько устали, что просто валятся с ног.
— Кажется, мы с тобой не рассчитали своих сил… — смеясь, пропыхтела Катя.
— Да уж, что есть, то есть, — согласился Иван. — Надо бы отдохнуть, а то я не представляю себе, как поведу машину… Послушай, у меня есть идея. Давай снимем номер в гостинице и поспим.
Сказано — сделано. Местная гостиница была тут же, в центре городка, и дежурная, разумеется, по-своему поняв, для чего мужчина и женщина останавливаются здесь всего на несколько часов, выдала им ключи от хорошего номера с большой двуспальной кроватью. На эту роскошную кровать они с наслаждением рухнули и на два часа забылись сном. А проснувшись, посмотрели друг на друга — и обнялись… И, как выражалась Катина подруга Люда Малофеева, тут-то все и случилось.
Катя удивилась той естественности, с какой произошла их первая близость. Но гораздо больше изумилась она собственному поведению и собственным ощущениям. На нее вдруг словно накатило что-то, доселе ей неизвестное и удивительное, все ее комплексы мигом испарились. Она сама изумлялась своей свободе и раскованности. Было такое чувство, что все это происходит не с ней, а с какой-то другой, смелой, уверенной в себе и очень счастливой женщиной. Женщиной, для которой вся эта гамма чувств, которую Катя испытала впервые в жизни, вполне знакома и привычна.
— Ты восхитительна, — ласково прошептал Иван, когда они, утомленные, лежали рядом в обнимку и каждый слушал, как успокаивается сердце другого.
— А мой муж говорит, я фригидна, — не удержалась Катя. Но не сказала, как это ее мучило — все и так было понятно.
— Ты?! — Иван даже приподнялся на локте, с изумлением посмотрел на нее и вдруг захохотал так, будто в жизни не слышал ничего смешнее. — Извини меня, конечно, но, по-моему, он просто ничего не понимает в женщинах. И ты что — ему верила? — Он опять рассмеялся, и на этот раз Катя засмеялась вместе с ним.
Домой она вернулась во втором часу ночи. Костя еще не спал, сидел за компьютером и увлеченно играл в какую-то очередную игру.
— Ты что-то совсем загуляла, — сказал он, не отрываясь от экрана. — Уже, кажется, второй день тебя дома не вижу. Где хоть ты, дорогая, шатаешься-то?
— У Люды на даче была, — нехотя соврала Катя.
— Вот оно что, — равнодушно откликнулся муж, — ясно, ясно… Чаю поставь…
В ту ночь Кате опять приснился тот самый сон. Она снова была в незнакомой квартире, снова подходила к окну, распахивала створки, вставала на подоконник, шагала вперед… Но в этот раз все вышло совсем иначе. Она раскинула руки и полетела — по ясному голубому небу, над верхушками зазеленевших деревьев, озерами… Полетела с невероятным ощущением полного счастья.
Так прошло больше года.
Во время очередной встречи Иван сообщил Кате, что разводится. Они сидели за столиком у окна в ресторане неподалеку от Нескучного сада. За окнами еще не стемнело, сквозь почти невидимое стекло можно было любоваться, как догорают в саду последние всполохи золотой осени. Иван сообщил эту новость без предисловий, спокойным будничным тоном, как о чем-то обыденном.
— Это из-за меня? — испуганно встрепенулась Катя.
— Нет, — он покачал головой. — Не из-за тебя. Не стану врать, ты стала стимулом. Но это случилось бы все равно. Мы стали чужими. И дело не в том, что у нее нет времени на семью. Она нашла себя в бизнесе, а семейная жизнь ее никогда и не интересовала. Честно говоря, я не могу понять, почему мы столько времени тянули с этим решением. Впрочем, Алла согласилась с этим только сейчас, а раньше думала иначе. Я ей еще когда предлагал развестись, но она отчего-то не соглашалась, вот, даже Прошку родила… Хотя я до сих пор не понимаю, для чего ей нужны были дети. У нее нет к ним никаких чувств, никакого тепла. Знаешь, есть люди, от природы лишенные чувства ритма или способности грамотно писать. А у Аллы полностью отсутствует материнское чувство, потребность заботиться о детях. Она всегда занималась ими нехотя, по обязанности, и была рада-радешенька, когда я ее освободил от этого. Ну а теперь мы решили окончательно расставить точки над «i».
— И что же с Дуней и Прошей? — забеспокоилась Катя. — Как все будет? Они останутся с матерью или с тобой?
Иван непонимающе поглядел на нее:
— А что тебя тревожит? В их жизни ровным счетом ничего не изменится. Мы с ними давно обсудили этот вопрос, и они заявили, что при любых раскладах останутся со мной, без всяких вариантов. Конечно, они немного переживают, не без того… Но, знаешь, я внимательно наблюдаю за ними и с уверенностью могу утверждать, что это не слишком серьезное переживание. Ведь, по большому счету, они никогда и не были особенно привязаны к матери… А вот к тебе действительно привязались. Так что в связи с этим у меня к тебе одна просьба…
— Какая? — волнуясь, как девчонка, вскинулась Катя. Она догадывалась, что он может сейчас сказать, и страшно боялась в этом ошибиться.
— Подумай, хочешь ли ты стать моей женой. — Иван был абсолютно серьезен. — Ты можешь не торопиться с ответом, я подожду…
Катя раскрыла было рот, чтобы ответить, но он остановил ее, дотронувшись до ее руки.
— Подожди, Катюша, я же сказал — не торопись. Не говори сейчас ничего. Это слишком важный вопрос, чтобы решать его вот так поспешно. Я люблю тебя и знаю о твоих чувствах ко мне. Но у меня двое детей… У которых никогда не было матери. И стать моей женой — значит, заменить ее им. А на такое решится далеко не каждая женщина, я понимаю.
— Я тоже очень хорошо понимаю это, Ванечка, — ответила Катя. Ей ли было не знать, что значит оказаться сиротой при живых родителях? Она давно уже решила для себя, что примет предложение Ивана. Его дети для нее не только не обуза, наоборот — исполнение давней мечты. Но пока не стала ничего раньше времени говорить, чтоб не сглазить.
— Мы обязательно вернемся к этому разговору, — пообещал он. — Как только решим все проблемы.
