— Он Донор, понимаешь? — сказал Ретто. — Он не станет солдатом, для этого надо менять клеточную программу, менять его анатомию. Он не приспособлен для войны!
Акер, казалось, не услышал ни одного его слова, и учёный начал говорить, надеясь, что на него всё же обратят внимание:
— Да, он сильнее людей, киборгов и химер приблизительно втрое, но он не воин! В генетическую структуру опытного образца под кодовым наименованием «Эдвард» внедрена способность к сверхбыстрой регенерации, причём, как своего организма, так и чужого. Он может излечить даже смертельные раны, если повреждено меньше пятидесяти процентов тела. Я не вижу, зачем он может тебе понадобиться.
Акер склонил голову набок. Тонкие губы кривились.
— Вы недальновидны, господин Ретто. Можно оставить его способность к регенерации и добавить небольшие изменения в геном, например, усилить агрессию, понизить интеллект. Получится идеальный воин. Хоть режь его, хоть ешь его…
— Послушай, Акер, — Ретто заговорил быстро и нервно, выдав волнение, — Эдди всё равно будет чувствовать боль. Нельзя будет разрезать его на куски и ждать, что он встанет и продолжит сражаться как ни в чём не бывало!
— Боль можно убрать…
— Да нет же… — Ретто понял, что спорить больше не хочет, и заявил:
— Короче, я просто не буду создавать второго Эдварда! Ни для тебя, ни для кого-то ещё. Для каких бы то ни было целей.
Акер посмотрел в глаза учёному лукаво и холодно. Потом прошипел:
— Интересно, что это? Забота о благе мира или банальная ревность?
Ретто почувствовал, как вспыхнули уши, словно у мальчишки, застигнутого с сигаретой.
Острые ногти химеры коснулись подбородка учёного:
— Говорите, сверхбыстрая регенерация? Продемонстрируйте мне это, господин Магистр.
— В каком смысле? — Ретто почувствовал, будто его сердце ухнуло в ледяное болото.
— Я хочу посмотреть, насколько вы правдивы в своих хвастливых утверждениях. Разумеется, я наслышан о ваших талантах, но хотелось бы убедиться.
От холодной вежливости хозяина химеры-охранники словно поджали несуществующие, но заложенные в хромосомной памяти хвосты.
Под языком Мартина Ретто густел липкий ком.
О да, этот проклятый Акер безошибочно определил, в каких отношениях состоят Магистр и его творение. Он хочет сделать больно вовсе не Эдди, а строптивому учёному, который не соглашается играть по его правилам.
— Ты что, предлагаешь мне порезать Эдди, чтобы показать, как он регенерирует?
— Именно, — любезно осклабился Акер, показав острые зубы.
— Никогда! — Ретто рванулся вперёд по первому порыву души, но охранники схватили его за руки, и учёный повис в их «объятиях», будто туша на крюке мясника.
Сикеробиолог часто дышал, раздувая ноздри. Эдвард кинулся было на помощь, но Ретто скомандовал:
— Нет!
Донор замер.
— Разрежьте его на куски. Медленно. Причиняя боль. Много боли.
Ретто почти взвыл:
— Зачем тебе это?! Чего ты хочешь?!
— Я подробно описал, чего я хочу…
— Это глупо! Ты этим ничего не добьёшься! Я всё равно не буду на тебя работать, животное! А Эдди всё равно восстановится!
— Делайте, что сказано. Посмотрим, восстановится ли.
— Не буду! — прохрипел Ретто, сверкая глазами.
— Ничего неуничтожимого не бывает, — невозмутимо ответил Акер. — Если вы сейчас же не исполните приказ, вашего любимого «сыночка» растворят в баке с кислотой.
— Нет, не трогай его! Эдди, защищайся! Не позволяй к себе подойти!
Донор, растерянно хлопая детскими глазами, попятился, приподнимая здоровенные кулачищи. Химеры плотоядно облизывались, наступая на него.
— Эдди, — вдруг резко сказал Акер, — если ты будешь сопротивляться, то в кислоте искупается твой дражайший Хозяин.
Эдвард замер и в отчаянии уставился на Хозяина. Тот проскулил, словно раненый волк.
— Ну! — рявкнул Акер.
— Ладно, хорошо, хорошо! — взвыл Ретто, жмурясь. — Я покажу тебе его способность! Будь ты проклят!
— Так-то… — мило улыбнулся Акер.
Потом он выдвинул из шкафа ящичек с аккуратно разложенными разнокалиберными ножами, щипцами, скальпелями. Ретто передёрнуло от одного зрелища этого пыточного набора.
— Чего ждёте, Магистр?
Ретто, едва не плача, посмотрел на Эдварда. Тот улыбнулся ему. Словно сказал: «Не бойся, со мной ничего страшного не случится».
«Как же он похож на ласкового щенка!», — подумал Ретто.
— Ну же, Магистр, — поторопил Акер.
— Ненавижу, — холодно и почти без эмоций прошипел учёный. Потом подошёл к набору инструментов.
Охранники пристально следили за каждым его действием.
Эдвард огляделся по сторонам, обнаружил пустующий стол и лёг на него, самостоятельно расстегнув комбинезон до пупка. Ретто повернулся к нему. Сердце тоскливо сжималось, высокий потолок — своды старинного храма позабытого распятого бога — казалось, давили на плечи. В огромном помещении совсем не осталось воздуха.
Что ж, раз это храм, да свершится жертвоприношение…
Собственные пальцы казались Мартину Ретто сделанными из скверных полимеров — не гнулись, не слушались. Он неловко подхватил со стола скальпель. Лезвие вошло под рёбра Донора с мясным всхлипом. Эдвард дёрнулся и тихонько вскрикнул. Ретто зачарованно смотрел на полумесяц разреза. Полилась кровь.
Руки в крови. Вот это как, когда руки в крови…
Пока он стоял, пошатываясь и возвращаясь в реальность, рана Эдварда затянулась.
— Режь его поживей, — рявкнул Акер, — а то я прикажу стереть тебя в порошок вместе с твоим детищем!
Вид крови заставил химеру немного утратить контроль над собой.
Ретто мотнул головой, но всё же продолжил. Следующий удар пришёлся ровно в то же место, и заново открылся алый рот раны. Руки учёного перестали дрожать, словно у хирурга-виртуоза, способного провести операцию даже под ковровыми бомбёжками.
Вот диафрагма рассечена. Эдвард запрокинул голову. Ему больно, очень больно, но раз Хозяин так хочет… На губах его выступила розовая пена, будто распустился диковинный и жуткий цветок.
Ретто проводил обыкновенное вскрытие, каких провёл тысячи за свою жизнь, но никогда прежде его так не мутило. Эдвард иногда вздрагивал, когда рассекали какие-нибудь внутренние связки, но не вырывался, не кричал, не извивался. И всё же чувствовал боль.
— Потерпи, — шептал Ретто, меняя ножи, едва удерживая их в скользких от крови руках.
Нет, трепанацию производить не будет. Никогда! Это слишком тяжёлая рана — Эдди может и не оправиться. Тестов никаких не было, и если теоретически Донор способен регенерировать даже со вскрытой черепной коробкой, то практически — лишь смутная надежда на это…
