Внизу в корабль гулко стукнула волна и прошуршала по борту. Вообще, на судне никогда не бывает тихо. Гудит машина, слегка подрагивает корпус на ходу, свистит ветер в расчалках, гудят вытяжки. И это ночью, а днем добавляется какофония рабочих звуков и матюки боцмана. Шумно на корабле, почти как в работающем цехе.
Сухогруз «Медведь». Порт Нью-Дели.
23 год, 29-й день 3-го месяца
В порту стояли около десятка небольших судов на якоре и пять маленьких военных кораблей возле пирса. Массивный «Медведь» буквально десять минут назад пришвартовался возле берега к двум здоровенным бочкам метрах в пятидесяти от маленького бетонного пирса. Только прозвучала команда «отбой» в громкоговорителях. Сергей, палубный матрос, насквозь прожаренный мужик лет тридцати пяти – сорока, и Ленчик, молодой парень с черепушками на бандане, тоже прожаренный солнышком радист, сворачивали кольцами излишки толстого пенькового троса на палубе.
– Давай поможем, – предложил я, вылезая из трюма. Трос был мокрый, тяжелый даже на вид.
– Не надо, заканчиваем. Вам сейчас и так работенки привалит, – отмахнулся Серега. – Больше полусотни пассажиров на «Мишке» никуда, окромя трюма, не влезут. Будете гамаки вешать и навесы сколачивать. А мы, скорее всего, за продуктами рванем с суперкаргой. – Матрос закинул последнюю петлю на бухту и вытер пот рукавом. – Ну и духотень, блин. А день ведь только начался. Да и пованивает. За оружием смотрите внимательно, парни, а то ржа сожрет калаши махом.
Это да, мы вроде как к жаре привыкли, но к такому нет. Мокрое, душное, ощутимо тяжелое нечто вместо воздуха. Практически мокрые майки прилипли к телу. Шорты волглые тоже, неприятно.
Правда, красиво, говорить нечего. Справа чисто-белый Форт-Беркенхед, выстроенный на высоком мысу в лучшем колониальном стиле, с британским флагом над высокой башней, и тяжелый, массивный, даже мрачноватый и очень богатый, по-другому не скажешь, замок местного раджи на противоположной оконечности бухты. Стены замка из черного камня, а сами корпуса из ярко-красного, и флагов над ним с десяток, по паре на каждую из башен. Плюс купола-крыши явно из нержавейки, оцинковка махом сгниет на здешнем воздухе. Невероятно яркая зелень за замком и фортом, пышная, тяжелая. Вроде как ярче, чем в наших горах. А от пирса начинается сам порт, и за ним город. Тоже яркий, но бедный. Даже отсюда видать множество народа на улицах. Прямо за пирсом выкрашенное в белый цвет здание управы порта, простое, деревянное, дощатое, но с толикой помпезности в виде массивных колонн. Дальше рыбный рынок, где продается улов сотен небольших лодок, буквально усыпавших берег направо и налево от пирса.
Мы прошли на левый шкафут, где еще одна пара матросов сноровисто опускала трап с небольшой площадкой внизу. От берега уже отошел маленький баркас с флажком на корме и побежал к нам, рассекая темно-зеленую воду. Из-под баркаса в стороны брызнула целая россыпь мелких рыбешек.
– Освободимся, нужно наш товар капитально солидолом смазать, – озабоченно сказал мне Малик, ожидая ценных указаний от негромко переговаривающихся кэпа, Артемьева, старпома и суперкарго.
На подошедшем баркасе пара матросов зацепилась баграми за площадку трапа, на которую ловко перебрался здоровенный мужик лет пятидесяти в выгоревшем камуфляже и когда-то темно-зеленом берете. Поднялся по трапу, козырнув при входе на судно. Бывший вояка – отдал по привычке честь флагу. К нему подошел наш кэп, тоже козырнул и повел гостя наверх, в рубку. За ними поднялись старпом и механик.
А к нам подошел Артемьев.
– Ребят, судя по всему, нам придется съехать из кают. Детишек оказалось больше тридцати, полтора десятка совсем маленькие, им и так досталось. Сами понимаете, путешествовать под открытым небом – удовольствие не для маленьких ребятишек. Ольга обещает привезти гамаки, натянем их в трюме, сделаем навесы. Для себя и женщин. Плюс открытую кухню нужно соорудить, корабельный камбуз просто не рассчитан на такое количество едоков.
– И душ на юте соорудите, парни, – сказала подошедшая суперкарга. – Я сейчас на берег, за продуктами, гамаками, упаковки с питьевой водой привезу. Вы же с боцманом поработайте. Евграф Сергеевич (такое вот заковыристое имечко у боцмана!) покажет, где разместить гамаки, сделаете отдельно женскую половину и отдельно для себя. Еще, ребята, просьба к вам. К этим людям относитесь повнимательнее, досталось им очень сильно.
– А что случилось, в конце-то концов? И как здесь наши оказались? – Лена не вытерпела. Она уже оклемалась от морской болезни и второй день мучилась от любопытства. Нам тоже было интересно, как и что случилось, но Ленку этот вопрос прямо-таки глодал, а никто ничего не знал.
– Если коротко, то из Узбекистана переселили сюда русских женщин с детьми. Ну не только русских, русскоговорящих, так правильнее. Здесь их прямо на базе встретили, три дня подержали в общаге, помогли с получением АйДи, выдали помощь переселенцам, ну по тысяче экю, и вывезли вроде как в Россию. Но повезли не в Россию, а сюда, в город, к работорговцам. Женщины все до сорока, девочки, мальчики – самый ходовой товар. Плюс пара десятков узбекских девочек и мальчиков из детдома, откуда-то из захолустья. Ограбили, женщин почти сразу изнасиловали, детей, правда, не тронули, только на цепь посадили. Им очень повезло, что с ними совершенно случайно оказалась одна пожилая женщина. Ее избили и выкинули со двора. Думали, местные добьют. Тут нравы очень крутые в городе, но она сумела выжить, найти английский патруль, объяснить им все. Те вызвали военных из форта, морпехи взяли штурмом этот притон, освободили наших, постреляли при этом торгашей, а пятерых выживших работорговцев повесили на воротах. Вот такая история, ребята. Давайте, вам пора работать, а мне на берег.
Тем временем морпех вместе с кэпом спустились с ходового и с корабля переправились на баркас. Крючковые оттолкнулись баграми, и баркас, лихо развернувшись, пошел к берегу. А наши стали спускать свой баркас, так как предстояло сделать не одну ходку на берег за товаром, а платить перевозчикам никто не собирался.
– Так, мужики, давайте вытаскивайте свои шмотки из кают, и будем готовить времянки. – Подошедший боцман обернулся к Ветровым. – Лена, ты переедешь к Ольге, а твой мужик поживет с нами. Мы, кстати, тоже каюты для детишек освобождаем. Кроме того, там и легкораненые будут среди женщин, зацепили при перестрелке. Жаль, при освобождении погибли шесть женщин, но тут ничего не поделать. Давайте, время не терпит. Нужно поскорее все сделать и мотать домой. Администрация протектората только горючку оплатит, а у нас заказы на рейсы горят. – И боцман ушел в надстройку.
Нам в принципе особо собирать было нечего, так что через полчаса мы уже стучали молотками, готовя крепежи для гамаков.
– И что, Малик, ну привяжешь ты гамаки от ящиков к борту, а как ходить-то от одного к другому, подумал? Нет, так не пойдет. Давай сделаем стойки, привяжем к ящикам со станками и повесим на них гамаки. Так хоть узкий, но проход останется. И на стойки без проблем листы фанеры набьем, хоть какие-то навесы будут. Хотя днем все одно здесь можно испечься, как в духовке. – И Артемьев начал рулеткой отмерять расстояние и делать мелом разметку прямо на грузовой палубе трюма для стоек из досок-дюймовок, которые мы тут же нарезали. Хорошо запас остался еще из Порто-Франко от крепежа станков.
