– Володь, садись на носовую банку! И готовься черпать воду. – Малик тоже повернул лодку, и мы поперли против волн и ветра.
Моторку приподнимало на волне и гулко грохало о следующую волну, чувствительно отбивая наши задницы о жесткие скамейки, или, как их называл Малик, банки. С каждой волной в лодку заплескивало немало воды, да и начавшийся ливень тоже неплохо способствовал этому процессу. Так что я одной рукой вцепился в дюралевый борт, а другой непрестанно вычерпывал и выливал за борт воду. У нас заглох двигатель, и Малик, матерясь, заменил бак с бензином. Пару раз дернул стартер, заставив меня замереть с похолодевшим сердцем. Но движок завелся, лодка снова легла носом против волн, и мы поскакали по ним дальше. Впрочем, берег был уже не очень далеко.
И в этот момент лодка подскочила на очередной волне, и мой АКМС развязался, подпрыгнул и булькнул за борт.
Когда я вытаскивал с Маликом лодку на мелкий, мокрый и скользкий гравий берега, я громко и вдохновенно матерился. Досталось всем: лодке – за то, что скачет, как коза, Малику – за то, что ехать на рыбалку сбаламутил, себе – за то, что идиот, не проверил надежность узлов.
Вытащив лодку, Малик начал вязать ее к выворотню, а я пошел помогать вытаскивать «тузик» Иванова. Эта шлюпочка повыше и потяжелее дюральки Малика, вдвоем ее на берег вытаскивать тяжело.
– Ты чего здесь солировал, Володь? – вытирая мокрый лоб мокрой полой рубашки, спросил Артемьев.
– Автомат утопил. Развязалась веревка, и он – буль. Даже пузырей не было, – расстроенно махнул я рукой.
– Ну и бог с ним, легко отделались. Сами не булькнули, уже неплохо. Ты погляди, что творится сейчас на Море, – кивнул на водохранилище Виктор Константинович. – Скоро РА будет из-за перевооружения распродавать со складов АКМ и прочие калаши, купишь новый.
Километрах в трех от нас все было черно, из низких грозовых туч в воду били молнии. Над нами, точнее, над нашим обрывистым берегом, выл ветер, практически сразу от берега начинались высокие волны с белыми шапками пены. Дальше уже смотреть было страшно, такой высоты они становились. При этом над нами светило солнце.
– Надо же, в какую грозу попали. Хорошо, вовремя чухнулись, а то утопли бы. Наверное, сегодня не все с рыбалки вернутся, – заметил Иванов, привязывая «тузик» за тот же выворотень.
– Да уж, всем дурнигам дурнига, – ответил Малик, подходя к нам и доставая из рюкзака большую флягу. Флягу он протянул мне. – Держи, Володь, помяни автомат. Ну и от простуды, мокрые все как мыши, а на Море не жарко.
Это точно, не жарко. Ветер вообще налетел прохладный, просто мерзнуть было некогда. Все-таки высокогорье, а дальше вообще снежники и ледники идут. Так что я взял флягу, нюхнул. Пахло апельсинами и спиртом. Вот как Малик умудряется гнать самогон так, что сивухой вообще не пахнет?
– Ну за рыбалку. – Я отсалютовал, сделал глоток и передал флягу Иванову. – Крепкая вещь!
– За рыбалку! – с чувством проговорил Евгений Иванович, глотнул, занюхал рукавом. – Хороша! Сам гнал? – И передал флягу Артемьеву.
– Сам, привычка, – пожал плечами Малик.
– За хорошие привычки! – произнес тост Артемьев и тоже отхлебнул крепкого самогона.
А я тем временем вытащил из рюкзака пару банок тушенки, буханку завернутого в целлофан хлеба (вроде не промок), два здоровенных парниковых огурца и начал накрывать на здоровой каменюке импровизированный банкетный стол.
– Хорошо, что утонул не рюкзак со жратвой, а автомат, – заметил мой напарник. – А то бы мы так легко не отделались. Жратву Вовка точно со дна морского вытащил бы.
– Да, кстати, насчет автоматов. – Артемьев подошел к «тузику», отвязал и повесил на плечо автомат. – На всякий случай, так сказать.
– Правильно думаете, а то случаи разные бывают, – негромко заметил кто-то от скал. – Только без резких движений, пожалуйста.
Обернувшись и положив руку на пистолет, я увидел крепкого парня в местной «мохнатке» – недавняя разработка, буквально в начале этого года приняли на вооружение. В комбинезонах старого типа, дробящих силуэт человека множеством ленточек, было очень жарко, поэтому пара дизайнеров из Демидовска разработала костюм для здешних краев. Какая-то толстая сетка из пеньковой веревки, создающая зазор между тканью и телом, двойной слой тонкой ткани с усилениями на коленях, локтях, заднице и так далее, и множество висюлек из хитрого полимера, который не шуршит, не бликует и позволяет воздуху спокойно циркулировать туда-сюда. Говорят, парни от РА не просто премию получили, а большую премию.
– Патруль РА. Будьте добры, ваши АйДи. – Парень неторопливо подошел к нам, отправляя за спину уже знакомую новодельную винтовку с каким-то хитрым прицелом на планке Пикатинни. Вроде американским, такой стоит в недавно открывшемся оружейном магазине кучу денег.
Зачитав номера наших карточек в микрофон хендс-фри, парень что-то выслушал в наушнике, кивнул и вернул нам карточки.
– Все в порядке, в следующий раз следите за сообщениями по радио. Штормовое предупреждение передавали дважды. Не покидайте это место, пожалуйста. И вам спокойней, и нам меньше работы, не надо проверять сигналы с датчиков слежения. Скоро буря утихнет, так что спокойной вам воды.
Парень пошел к скалам, нырнул в расщелину. В двух-трех местах колыхнулись кусты, и стало тихо.
Через сорок минут мы опять вышли в Море и потопали к причалу базы отдыха.
– Малик, глянь, чего там чайки так реют? Вроде красное на воде? – Я привстал в качающейся лодке (зыбь на Море еще не прошла), посмотрел из-под ладони. Солнце бликовало на волнах, не давая ничего толком разглядеть.
Впереди бомкнул пистолетный выстрел, и стая чаек взлетела вверх.
– Человек за бортом! Держись, Вовка! – Малик газанул, повернул рукоять мотора, и лодка здорово прибавила ходу, накренившись в вираже. За нами ускорился и «тузик» Иванова.
Вскоре мы подошли к качающемуся на волнах человеку в спасательном жилете. Недовольные чайки кружились в воздухе, противно горланили и периодически пытались обделать нас с воздуха.
– Хорошо, коровы не летают, – недовольно промолвил напарник, глядя на здоровенное пятно птичьего помета на своем рюкзаке.
– Эти гады хуже коров. Ты смотри, что делают. Эй, товарищ, ты как? Пистолет поставь на предохранитель!
Болтающийся на волне человек держал в поднятой руке ПМ с ремешком, уходящим от рукояти под воду, к поясной кобуре. Голова у него оказалась окровавлена, длинные волосы слиплись и частично закрыли лицо, макушка и бровь были рассечены, кровь текла по шее на порванный ворот жилета, капала в воду с подбородка, окрашивая ее в розовый цвет.
– Эй, приятель, ты слышишь? – крикнул Малик, обращаясь к человеку. – Пистолет на предохранитель, в кобуру или нам отдай. Держи конец, мы тебя сейчас к борту подтянем. – С этими словами Малик бросил человеку веревку с завязанным на конце кольцом и с пенопластовыми поплавками через полметра, чтобы не тонула. Так называемый конец Александрова, как меня вчера просветили.
