– Я?
– Ну да. Я вчера воспользовался вашим советом и вот уже сегодня могу продолжить путь. Не помните? Вы посоветовали перетрясти весь мой багаж. Вот, теперь ношу только при себе. – Алексей с гордым видом продемонстрировал слегка потертую, явно не новую книжку паспорта.
– Поверьте, искренне за вас рад, – заверил чиновник, – но примите еще один совет. Ни в коем случае не носите паспорт всегда с собой. Если в пути, то конечно, но, как только обоснуетесь, даже в гостинице, лучше оставлять его по месту жительства. Практика показывает, что в этом случае утраты случаются гораздо реже. Так вы уезжаете?
– Да. Я уже год нахожусь в этих столь богатых на впечатления местах, пора возвращаться. А вы?
– О-о, я никуда не собираюсь. Моя супруга должна приехать этим поездом. Она ездила навестить матушку. Ага, а вот и поезд подходит.
Шипя паром, небольшой паровоз подтянул к перрону состав. И он сам и вагоны выглядели какими-то игрушечными и нереальными, вызывающими ассоциации с теми, что катаются в парках развлечений. Но свои сравнения Алексей мог оставить при себе, так как здесь и сейчас это было верхом достижения человечества.
Вот состав остановился, громыхнув сцепками, и из вагонов начали выходить пассажиры. Чиновник, извинившись, поспешил к довольно молодой женщине, которая вышла из вагона в сопровождении двух девочек и мальчика. Ого, да это, похоже, не предел, молодая мать была явно на сносях. Что же, удачи.
Одних этот поезд привез к месту жительства, Алексея же он должен был увезти в неизвестность. Каким будет его будущее? Кто знает. Уж не Алексей, это точно. Но он готов к новым открытиям, жаль только, что остался один. Воспоминания о Сергее тут же вызвали спазм, и в горле встал твердый ком. Но… жизнь продолжается. Он встряхнулся и направился к своему вагону.
Глава 7
Черный шеврон
– Ладно ты обращаешься с иглой.
Сергею вовсе не нужно было поднимать голову и отрываться от своего занятия, чтобы понять, кто именно обращается к нему. Этот голос он хорошо запомнил. Сержант Полен по старой привычке решил проинспектировать, как молодняк справляется с оборудованием обмундирования.
С другой стороны, а почему бы и нет. Полен в форте был кем-то вроде старшины и личного порученца коменданта. Он заведовал всем имуществом и продовольствием, он выступал связующим звеном между капитаном и солдатами, помимо офицеров, он же был готов выполнить любое личное распоряжение капитана Блажека. Словом, и чтец, и жнец, и на дуде игрец, эдакий незаменимый кадр или во всех дырках затычка, это уж как кто понимает.
– Чего молчишь, парень? – нахмурился сержант, и новобранцы, и без того находившиеся в сторонке, тут же постарались дистанцироваться от вызвавшего неудовольствие начальства.
Игнорировать сержанта не рекомендовалось. Новобранцам это было известно доподлинно. За то время, что эти десять растерянных парней провели в армии, они уже успели понять, что их мнение о собственной значимости в среде своих знакомых здесь никого не интересовало. Дома они, может, еще собой что-то и представляли, но с того момента, как оказались на призывном пункте, они стали никем и даже меньше. Уважение к сержантскому составу и просто старослужащим вдалбливалось в них жестко, настолько, что порой казалось проще отдать концы, чем выдерживать все это.
А ведь по уставу солдата, не принявшего присягу, не может наказать даже военный министр. Ну да. Делать ему нечего, кроме как наказывать солдат, для этого в армии вполне хватает капралов и сержантов, а они, похоже, об этом положении ничего не знают. Или знают? Тогда страшно подумать, что начнется после присяги. Но тут уж ничего не поделаешь, уродился мужиком, терпи. Это в других государствах в армии все больше наемники, а в Рустинии каждый мужчина должен отслужить два года, потому как защита отечества – святой долг каждого рустинца. Были и здесь люди, пожелавшие службу в армии сделать своей жизнью, в частности все сержанты были именно из таких.
Вообще-то считалось, что попасть служить на границу куда предпочтительнее, чем во внутренние области. С одной стороны, опасно и можно вполне реально сложить голову, но с другой – здесь куда веселее и нет той муштры. Хм. Как видно, тот, кто это придумал, решил от души повеселиться, не иначе. Уже два дня как они в форте, вот только послаблений никаких не заметно.
День-деньской пропадают на плацу или отбивают задницы о седла. Четверо-то из крестьян, им хорошо, к лошадям они привычны, а как быть городским? Эх, повезло все же местным жителям. Тех, кто проживает в пределах пятидесяти верст от границы, в армию не призывают. Вот только тот, кто поглядывает на них с завистью, упускает одну маленькую деталь – государство никогда никому и ничего не дает просто так. Да, местные не отправляют своих сыновей в армию, да, они имеют послабления в налогах. Вот только случись набег дикарей, и они фактически останутся один на один с этой напастью. Форты неспособны перекрыть границу непроницаемой стеной. Так что у всего есть своя цена, и подчас она очень велика.
После целого дня, проведенного на морозе, не смотри, что уж весна началась, новобранцы не могут расслабиться даже в казарме. Свободное время у них вовсе не для того, чтобы бить баклуши, – нужно привести в порядок казарму, выполнить целый ряд хозяйственных поручений, оборудовать свою форму. Сейчас они все еще треплют собственную гражданскую одежду, потому что, пока все новобранцы не оборудуют надлежащим образом свои мундиры, никто не переоденется.
И все это на фоне откровенного безделья, наблюдаемого у старослужащих. Нет, те не совсем бездельничают, у них время от времени проходят занятия, и службу они несут. А еще регулярно выезжают в патрулирования, откуда возвращаются усталые, обветренные, промерзшие и злые. Буквально вчера вернулся очередной патруль. Но ведь это не идет ни в какое сравнение с муштрой. С другой стороны, всему свое время.
– А чего говорить-то? – откусив нитку, все же поднял глаза на сержанта Сергей.
– Ты задницу-то оторви, коли к тебе сержант обращается, – вперив строгий взгляд на своенравного бойца, велел Полен.
Варакин хотел было послать его по матери, как он это зачастую делал во время срочки, сдерживаясь только при наличии поблизости офицеров, но потом передумал. Как говорится – здесь это вам не там. В местной армии сержант имел реальную власть, а не предоставляемую уставами и практически ничем не подкрепленную на практике. Если сержант решит, что ты должен отработать, то ты будешь пахать как миленький, а если не преуспеешь, то очень даже можешь познакомиться с неуставными отношениями. Разбитое лицо и даже выбитый зуб – это только цветочки, ведь можно и на больничной койке оказаться, а то и вовсе Богу душу отдать. Здесь это запросто, и сержанту в девяноста девяти случаях ничего не будет.
Разумеется, это не означает, что старослужащие всячески измываются над молодыми в самой извращенной форме. Вовсе нет. Если кто себе подобное и позволяет, то только сержанты. Старичкам дозволено учить уму-разуму, но не переходить некую незримую грань, определяемую капралами и сержантами. Кстати, у каждого обладателя нашивок она проходит по его собственным представлениям, поэтому рядовые до той грани стараются не доходить приличное расстояние.
