Однако можно обойтись и без комиссий. Только тогда необходимо еще прошение от Карины на имя генерал-губернатора о помиловании бестолкового братика. Еще дорогой, прислушиваясь к отдаленному уханью пушки, я решил для себя, что если девица Бутковская не окажется какой-нибудь стервой, заставлю ее написать такое прошение. Планировал, правда, что адресовано оно будет милосердному томскому губернатору, а не генерал-лейтенанту Дюгамелю, но теперь, после того как этот сексуальный маньяк буквально набросился на ссыльную, такой документ может в какой-то мере меня скомпрометировать.
Конечно, Герочка, злыдень ты наш писюкатый, у каждого должна быть какая-то слабость. Человек без грешков вызывает подозрение и недоверие. Но достойна ли вот эта… девочка стать нашей с тобой слабостью? Милым грешком, вполне в рамках нынешней морали? Нашей содержанкой?
И не надо фыркать. Ишь моду взял, отделываться междометиями! Когда ты тут напал на бедную девчушку, как какой-то Тарзан, ты же о последствиях не думал?! Вот что теперь с ней делать? Была бы дура какая-нибудь или из крестьян, так спровадили бы ее на дальний хутор, где болтовню и слушать бы некому было. Так нет, дворянка, неплохо образованна и умна. Такая при большом желании и до царицы с жалобами дойти может. А тогда нам с тобой, сексуальный террорист, не поздоровится. Так что будем готовиться к худшему…
Карина сладко потянулась и закинула ногу мне на живот. Я в задумчивости стал гладить ее по спине, как ласкают кошку, примостившуюся на коленях…
Итак, представим себе, что это милое, трущееся носом о мою грудь и дрожащее от ласк существо на самом деле преследует несколько иные цели. Что, если в действительности она решила одним, так сказать, выстрелом убить двух зайцев… Да-да, Герочка, один из них – ты, кролик наш ненасытный! Ну конечно она хотела выручить брата, но что, если второй целью она себе определила нас с тобой, Герман Густавович? Затащить губернатора под венец – это уж чересчур, с ее-то репутацией, а вот увлечь надолго, получить какое-то влияние, стать официальной любовницей, «куковать» по ночам нужное другим людям и стричь за это дивиденды? Вероятно? Более чем! Экак она…
Карина закусила губу и тихонечко сдвигала руку с моей груди все ниже и ниже, пока не добралась куда хотела. Вот уж не ожидал от себя… Ладно этот немецкий недоросль, но я-то… Ссыльнопоселенка ничуть не стеснялась наготы и умела добиваться того, чего желала. И чего, как ни странно для моего пресыщенного такими развлечениями еще в прошлой жизни разума, вдруг захотел и я. Пришлось на некоторое время прервать раздумья. Трудно, знаете ли, напрягать мозг, когда кровь приливает совершенно к другим органам…
Давно, в другое время и в другом мире, полторы сотни лет вперед, читал статью, в которой утверждалось, что во время полового акта организм, и мужской и женский, выделяет какой-то особенный вид гормона, действующий, словно слабый наркотик. Причем при упорядоченной половой жизни человек постепенно получает привыкание к этому как бы наркотику. Соответственно, случается и эффект «ломки» при резком отказе от секса.
В статье говорилось, что манипулирование уровнем этого гормона в крови мужчины – наидревнейшее врожденное женское искусство. Слабый пол, таким образом, добивается относительной покладистости самца… Слышишь, Герман? Самцы мы с тобой и наркоманы! Но самое хреновое, друг мой, в том, что теперь мы как тот буриданов осел. И не принять участие в судьбе этой девушки, ссыльной, между прочим, да еще и полячки, не можем, и помочь – себе же хуже.
Мигом найдутся доброжелатели – сделают выводы и до нужных ушей донесут. Скажут, этот томский губернатор, дескать, нехороший человек. Бедняжку к сожительству принудил. Подлец! И поди, с польскими бандитами дружбу водит. А не он ли и стоит за этим разгулом, что в губернской столице творится? Уж не ему ли в карман лиходеи долю малую складывают, чтобы их полицейские чины не трогали? Умный начальник, может быть, и не поверит, а обидится точно – не делюсь. И начнутся комиссии и проверяющие по губернии рыскать, грехи мои отыскивать…
Такая, блин, поганая философия сексуальных отношений у нас вырисовывается. Но если мы с тобой, Герман Густавович, помашем сейчас даме ручкой и пропоем что-нибудь вроде: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу», эта мелкая при поддержке тех же самых доброжелателей может нам такой конфуз учинить, что министерские проверки покажутся куличиками в песочнице. Государыня императрица Maximiliane Wilhelmine Auguste Sophie Marie von Hessen und bei Rhein, более известная как Мария Александровна, сама тоже женщина миниатюрная. Тонкой организации души, так сказать. Но на страже женских интересов стоит крепко. И государь император с ней по такому поводу спорить опасается. Ты же, господин Лерхе, мне об этом и рассказывал, между прочим. Вполне способен представить, на какие гадости способна супруга самодержца всероссийского, если будет считать, что на кону честь дворянки! Женитьбой на госпоже Бутковской тогда мы уже не отделаемся…
В общем, попали мы с тобой, Герочка, как кур в ощип. И станем теперь думать и размышлять, как из этого места выбираться.
– Герман, милый, – пропищала эта партизанка, снова оторвав меня от тяжелых дум, – ты возьмешь меня с собой в Томск?
Оба-на! В Томск? В качестве кого? Секретарш сейчас еще не существует. Горничная из дворянки – как из навоза пуля, да и скандал может получиться капитальный. Просто поселить ее где-нибудь в городе и навещать время от времени? Так ведь уже через неделю всем, от предводителя дворянства до последнего нищего, станет известно, что у молодого губернатора в таком-то доме живет любовница. Что она ссыльная. И стоит появиться в ее доме хоть кому-нибудь с фамилией, похожей на польскую, куда надо тут же уйдет донос, что будто бы я заговорщик…
Чем-то она тебя все-таки зацепила, Герочка. Хотя мысль хорошая. Конечно, неплохо бы что-то придумать, чтобы был официальный повод ее навещать…
– А что ты там будешь делать? – как можно более мягко поинтересовался я.
– Любить тебя, – простодушно ответила Карина и потерлась носиком о мою грудь.
– Ты станешь скучать. У меня много работы, и я не смогу часто у тебя бывать…
– Не-эт, – запротестовала девушка с чудным акцентом. – Ты станешь давать мне деньги, а я буду ездить по больницам и заниматься благотворительностью. Мой отец был лекарем, я немного разбираюсь в медицине…
Ха! Интересно, с чего она решила, что я сам не могу этим заниматься… Хотя… Что-то такое, связанное одновременно с благотворительностью и с медициной, крутилось в голове.
– Интересная идея. Я подумаю. У нас еще много времени. Пока лед на реках не станет крепким, никто в Томск все равно не едет…
– Хорошо, – неожиданно покладисто согласилась она, заглядывая в глаза и слегка розовея. – Я буду тебя ждать. Оставишь немного денег?
– Хорошо.
– Иди уже. Твои солдаты давно топают и спорят в сенях, а зайти опасаются. Ты злой начальник?
– Очень, – разулыбался я, натягивая штаны.
– Не-эт, – не поверила Карина. – Ты добрый. И тебя все любят.
