Выскочив в коридор, я на ходу позвонил физику:
— Федька, аврал! Таша погибла! Нужна твоя «Нива». Беги к главному выходу, у тебя машина на парковке?
— Да! — только успел выдохнуть кудрявый приятель, и я дал отбой.
За что люблю друзей — никаких лишних вопросов в критической ситуации. Встретив его внизу, я с ходу рассказал все, что знал, и мы помчались в больницу.
Разыскали мы Славу, позвонив ему от входа. Он уже немного ожившим голосом выдавил из себя что-то вроде «Я иду». Всего через пару минут появился в дверях, весь обклеенный пластырями, с заплывшим левым глазом. Видя его растерянный и беспомощный вид, я, не выдержав этого зрелища, обхватил его за плечи и повел в машину. Хуже всего, если Славка сбрендит.
— Ребята, спасибо! — распричитался парень. По его щекам катились слезы, но он, по-моему, их не замечал. — Таша пришла ко мне, а я, дурак, забыл — в ступор впал, ничего не чувствовал, а она и сейчас с нами. Послушай! — Он схватил мою руку, и я ощутил на мгновение, ставшее уже знакомым, теплое прикосновение к голове и плечам.
— Главное, держи себя в руках! — Я пытался настроить Славку на более деловой лад. — Сейчас заскочим ко мне за лекарством, съедим его по дороге и от тебя отправимся на встречу к Таше. Генератор ведь у вас. Да, надо еще таймер не забыть взять…
Я пулей взлетел на свой четвертый этаж, захватив кроме «лекарства» и таймера флягу с водой — запить по пути таблетки. Не отъезжая, все приняли дозу. Потом Федька как угорелый погнал свою «Ниву» к Славиному дому. У себя в подъезде Ярослав попытался припустить бегом наверх, но я притормозил его, сказав:
— Не спеши! Еще семь минут, пока лекарство подействует. Успеем и на лифте. И ложиться лучше в спокойном состоянии, а то мы на бегу еще свой прибор не пробовали. Вдруг что-нибудь не так сработает.
К счастью, лифт был внизу, и долго уговаривать Славу не пришлось.
Пока электросаркофаг отщелкивал десять этажей вверх, внутри стояла напряженная тишина. Спрашивать подробности не поворачивался язык, а думать сейчас о чем-нибудь другом было невозможно. Пока поднимались и подключали генератор через таймер, как раз ушло оставшееся время.
— Я пойду первым, для подстраховки, чтобы Слава чего не учудил! — ультимативным тоном заявил я и надел шапку. Медик смотрел по-собачьи просящими глазами, но я не поддавался. — Федя, идешь последним! Выставь таймер на десять минут и ныряй за ним. С нас снимай электроды, как только мы отключимся. — При этом лег на пол и махнул Федьке, чтобы он запускал…
Таша стояла рядом, в паре метров от кровати. Она была прекрасна, как никогда. Сейчас я мог признаться себе, что завидовал Славе и просто не давал воли своей фантазии представить ее своей девушкой. Огромные серые глаза лучились любовью и состраданием. Она выглядела не совсем обычно. Ее как будто переполняла какая-то божественная энергия, которая изливалась вокруг теплым потоком. Я, купаясь в этом ощущении блаженства, подошел ближе, взял за протянутые руки и сказал первые слова, которые пришли на ум:
— Прости…
— За что? — Она обняла меня, и я почувствовал, насколько лишним было мое чувство стыда перед Славой и насколько неуместно вспоминать об этом сейчас.
— За то, что вперед Славы полез. Он сейчас придет.
— Нет, все правильно. Ты не представляешь, как я тебе благодарна! Ты услышал меня, помог Славе, ты успел. Я чувствую: у меня осталось совсем немного времени.
Неожиданно для самого себя я признался:
— Я… оказывается, люблю тебя.
— Глупый! И я люблю тебя! И Федю! — Она гладила меня по голове. — Но со Славой мы одно целое. Понимаешь?
Я понял, что высказал то чувство любви, которое рождается между людьми, независимо от их природы и социального статуса. Это чувство, которое испытывают друг к другу родственные души, как мать к своему ребенку, как близкие друзья, как внуки к своим дедушкам и бабушкам. И это чувство может быть нисколько не слабее, чем отношения между влюбленной парой. Просто Таша со Славой были нераздельным целым, которому на моих глазах суждено было разбиться.
— Да, понимаю, — кивнул я. — Иди к Славе. Мы с Федей пойдем в соседнюю комнату. Позовите нас, когда нужно.
Она подошла к появившемуся здесь Ярославу. Когда он встал у кровати, Таша была уже рядом с ним. Они взялись за руки и молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза. Тем временем я подхватил вывалившегося в подпространство Федьку и уволок в гостиную прямо через стену…
Слава с Ташей утопали в глазах друг друга. Миллион вопросов и миллион ответов было в этом взгляде.
«Любимый!» — беззвучно шептали Ташины губы.
«Любимая!» — так же беззвучно отвечал Слава.
Слезы счастья и сожаления чертили дорожки по их щекам. Им не нужно было ничего говорить. Все их чувства и мысли мощными потоками переливались друг другу. Они любовались и пытались запомнить мельчайшие черточки любимого, понимая, что этот единственный шанс, брошенный им игривой судьбой, нужно использовать до конца — следующая встреча может состояться спустя вечность. Они впитывали в себя все чувства и ощущения с неистовой жадностью осеннего зверька, делающего запасы на зиму, чтобы пережить этот мучительно долгий, холодный, тоскливый и неотвратимый отрезок жизни. Чтобы вспоминать по крупице и скаредно расходовать припасенную память, растягивая ее на всю безысходную бесконечность только лишь затем, чтобы дотянуть до новой встречи — пусть полуживыми, но дотянуть.
Налюбовавшись друг другом, они обнялись и слились в долгом поцелуе. И только после этого смогли произносить хоть что-то осмысленное.
— Солнышко! Я виноват во всем. Мне надо было сесть за руль, — первым с горечью выплеснул мучившую его все это время мысль Слава.
— Славочка, любимый! — шептала Таша. — Не переживай! Ты ни в чем не виноват. На нас напали отсюда, с изнанки. Нас хотели вывести из игры. Помнишь, что на светофоре мы видели зеленый свет? Так вот, уже там, на месте аварии, я поняла, что мы ехали на красный. Кому-то было надо, чтобы мы увидели зеленый и не заметили летевший на нас КамАЗ. Это было влияние на наше сознание. Этот шофер на грузовике, Степан, — он говорил там, на месте аварии, что тоже до последнего момента не видел нашей машины, словно поперечная улица была пустая. Его тоже жалко, у него еще следы алкоголя определили, теперь все на него повесить могут, а он не больше виноват, чем я. Тебе надо рассказать, что мы ехали на красный!
— Значит, за нами охотятся?
— Да, но это не важно сейчас. Лучше поговорим об этом потом, вместе с ребятами. Я хочу, чтобы ты отбросил это глупое и никому не нужное чувство вины. У нас мало времени. Запомни основное: я очень тебя люблю и буду ждать столько, сколько понадобится. Ты должен прожить долгую жизнь. Я сама не знаю почему, но чувствую это. И еще, я надеюсь на наши встречи. Ищите меня там, за порогом, в астрале.
— Как же теперь мне жить без тебя? — жалобно прошептал Слава.
