Но тем более удивительным показалось ему одно совпадение. Чета Романовских остановилась не в особняке Игоря Петровича, но в доме его драгоценнейшей сестрицы.
И неужели все обстоит не так, как ему казалось?
Златовласка – эмиссар? Ее задача – забрать кольцо и передать его отцу?
Нет, человек не допустит, чтобы его вновь обокрали. В конце концов, сестрица неоднократно звала его в гости. Почему бы и не заглянуть к ней?
Конечно, найдется тот, кто скажет, что Палермо – самый обыкновенный город, которых во всей Италии не счесть, но тем самым он покривит душой. Красив Палермо. Велик и богат.
Чего стоит собор Дуомо, что возвышается над площадью и самим городом, символом спасительного креста осеняя жителей. Или лестница святой Екатерины, на которой можно загадать желание, и если сердце просящего чисто, то желание это всенепременно исполнится. Башня Пизана, капелла Палатина и капелла Святой Розалии… дворцы… фонтаны… сами пыльные улочки, по которым кто только не хаживал. Он стар, едва ли не старше земли, на которой стоят дома, богатые ли, поражающие воображение роскошью, или же невзрачные, обыкновенные, а то и вовсе жалкие лачуги. Последние, конечно, изрядно портили благородное обличье города, как и люди, в них обитавшие. Однако не нашлось правителя, который сумел бы побороть нищету.
И даже святая Розалия, милосердная покровительница Палермо, лишь молилась за потерянные души, оставляя людям право распоряжаться земною жизнью своей. У кого получалось хуже, у кого лучше, но на то они и люди.
Лавка травницы Джулии пряталась в тихом переулке, и, пожалуй, человек, чужой в этом городе, потратил бы немало времени, чтобы отыскать нужный дом, затерявшийся среди других таких же. Конечно, ему бы подсказали, а заодно уж и рассказали, что Джулия появилась в городе не так давно, лет пятнадцать тому назад, и привезла ее сюда бабка, которая в Палермо родилась, однако вынуждена была покинуть родную землю. Но на старости лет пожелала увидеть родной город. И разве хоть кто-нибудь, родившийся в Палермо, упрекнет ее из-за этого желания?
Конечно, у Джулии не было денег, чтобы купить целый дом, зато были красота и молодость, а это, скажут вам, немалый капитал. И Джулия умело им распорядилась: вышла замуж за старого аптекаря, человека весьма уважаемого, хотя и поговаривали, что он алхимик. Он отличался склочным норовом, но имел дом и собственную аптеку. А через два года и вовсе помер, оставив все имущество жене. Соседи из-за смерти этой пошептались, но… старик и так пожил долго. Умер счастливым. А лавка осталась Джулии и старухе.
Сколько Туфания себя помнила, ее окружали чудесные запахи.
Солоноватый аромат моря, который таял на языке, оставляя волшебный привкус солнца и камня. Травы – кошачья лапка, полынь, ромашка, чабрец, душица… трав – сотни, и у каждой собственный, особый запах. Еще есть дерево и стекло. Холодный мрамор ступки. Молоко. Жир и оливковое масло. Вода, и та пахла по-разному.
А были еще ткани… и мамины руки, неизменно теплые. Руки другие, влажноватые, морщинистые, и Туфания читала эти морщины, как потом читала книги. Дед ворчал, что ни к чему женщине лишнее знание, до добра это не доведет, но он тоже любил Туфанию и потому не мешал ей читать.
Она рано стала разбираться в травах, различая их не только по внешнему виду, но и по запаху. И старуха стала брать Туфанию с собой. Оказывается, травы, прежде чем попасть в сумеречную тишину лавки, жили за городом. Росли там, брали из земли силы…
…горечавка – от болезней, вызванных разлитием желчи. А пустынный цвет – от суши любовной или же сердечной истомы. Чемерица – от темной тоски. Пустырник – от кошмаров… есть травы лунные и травы утренние, те, которые собирают по первой росе и всего-то – день-другой в году. Есть такие, что силу имеют лишь в праздники великие, а в остальные дни – лишь зло от них. Есть и такие, способные бесов замкнуть либо же выпустить…
Старуха рассказывала о каждой траве, и Туфания с непонятной ей самой жадностью впитывала каждое слово. Травы слышали ее любовь и отзывались на нее, шли ей в руки, даже редкие, о которых старуха говорила, что их сама земля прячет.
Старуха же учила, как их брать – срывать с молитвой ли, со словом особым, отдавая земле взамен или соль, или молоко… на каждую траву – своя наука. И сушить их следовало по-разному… и готовить.
– Смотри, деточка, – повторяла старуха, ласково глядя на правнучку, которой передался семейный дар. – Запоминай.
Наука давалась Туфании легко, пожалуй, к десяти годам она знала столько же, сколько ее мать. Ее Туфания любила, но видела, что матери в тягость и травы, и лавка, и все одно будто гложет ее что-то невидимое, не болезнь, что-то иное.
Джулия не постарела, она по-прежнему была хороша собой, пусть и носила черные вдовьи одежды, скорбя по супругу. Но золото волос ее манило к ней людей. И мягкий взгляд синих, будто полуденное небо, очей. И само лицо, умиротворенное, спокойное, словно и не человеческое вовсе.
Оттого и захаживали в лавку мужчины, любовались Джулией, заговаривали порою о том, что были бы рады, если бы красавица хоть раз взглянула на них благосклонно. Находились и такие, которые предлагали ей замуж выйти.
Всем отказывала Джулия.
– Не верь мужчинам. Лгут они. Обещают все, а не дают даже того, что дать способны. Не меня они хотят получить, но лавку нашу… стать хозяевами…
Шепот матери проникал в самое сердце девочки. И Туфания с подозрением смотрела на каждого, кто порог лавки переступал. И вправду замечала взгляды – восхищенные, направленные на Джулию, и раздраженные, если останавливались на самой Туфании, цепкие – когда лавку осматривали люди. Презрительные, брезгливые – для старухи…
– Верно мать говорит, – сказала та, когда Туфания поделилась с ней своими опасениями. – Все беды – от мужчин. Они желают быть хозяевами. Над тобой ли, над матушкой твоей, над всем этим… – Старуха обвела лавку рукой. – Но от судьбы не уйдешь. И потому…
…новый рецепт Туфании пришлось запоминать наизусть. Старуха отказалась записывать его, дескать, иные рецепты надлежит хранить только в памяти. Доля черных ягод, собранных на третью луну. И две части костяной муки. Одна – серебрянки. Еще три…
– Это не лекарство. Это яд, – старуха показала, как смешивать травы. – Достаточно одной капли в вино, достаточно глотка такого вина, чтобы здоровый мужчина умер.
Туфания не испугалась – она уже знала, что многие травы, если обращаться с ними неверно, способны причинить вред. Однако же до нынешнего дня ей не доводилось составлять именно яд.
– Смерть наступит не сразу. Чем больше доза, тем быстрее, но лучше, если доза будет невелика. Яд вызовет разлитие желчей, и любой доктор сочтет это естественным следствием скрытой болезни. Отравленный будет мучиться, слабеть, а когда он перейдет в мир иной, тогда никто не усомнится, что случилось все естественным образом.
