— Будешь дергаться — останешься без рук, —
предупредил татуированный, заканчивая обматывать запястья и с пугающей
ловкостью переходя к лодыжкам.
Кэтрин дернула ногой, пытаясь лягнуть силача, но тот с
размаху ткнул ее кулаком в бедро, так что затрещала кость. В считанные секунды
лодыжки тоже были скручены проволокой.
— Роберт! — У Кэтрин наконец хватило сил позвать
Лэнгдона.
Тот со стонами корчился на полу в коридоре, барахтаясь на
своем портфеле. У его затылка лежала каменная пирамида, и Кэтрин поняла, глядя
на нее, что другой надежды нет.
— Мы расшифровали код, — выпалила она. — Я
вам все расскажу!
— А то как же! — С этими словами татуированный
вытащил тряпку изо рта мертвой охранницы и запихнул ее в рот Кэтрин.
От кляпа разило смертью.
Роберт Лэнгдон не чувствовал своего тела. Одеревеневший и
недвижный, он лежал, прижавшись щекой к паркету. Об электрошокерах он слышал
достаточно, так что принцип действия понимал: жертва парализуется путем
временной перегрузки нервной системы. Так называемое электро-мускульное
нарушение — примерно то же самое, что удар молнией. Невыносимая боль пронзала
все тело Лэнгдона до последней клетки, и, несмотря на усилие, ни одна мышца не
хотела повиноваться.
«Вставай же, ну!»
Скрючившись на полу, Лэнгдон судорожно заглатывал воздух
мелкими глотками, не в силах вздохнуть поглубже. Того, кто на него напал, он
еще не видел, зато смотрел прямо на агента Хартмана, вокруг которого
расплывалась лужа крови. Лэнгдон слышал, как протестует и барахтается Кэтрин,
однако вскоре раздалось невнятное мычание, будто ей чем-то заткнули рот.
«Поднимайся, Роберт! Надо прийти ей на помощь!»
Ноги мучительно покалывало и жгло огнем, онемение проходило,
но двигаться они по-прежнему отказывались. «Давай же!» Руки задергались,
возвращаясь к жизни, постепенно отпускало шею и щеки. Огромным усилием Лэнгдон
повернул голову, проехав носом по паркету, и попытался рассмотреть, что
происходит в столовой. Однако взгляд его уперся в каменную пирамиду, которая
выкатилась из портфеля и лежала на боку, основанием к Лэнгдону.
Профессор не сразу догадался, что именно находится перед
ним. В каменном квадрате угадывалось дно пирамиды, однако почему-то сейчас оно
выглядело иначе. Совсем по-другому. По-прежнему каменное, по-прежнему
квадратное… но гладкость и простота пропали. Теперь квадратное поле испещряли
выбитые в камне значки. «Как такое возможно?» Несколько секунд Лэнгдон
вглядывался в пирамиду, опасаясь, что начались галлюцинации. «Я ведь раз десять
уже рассматривал ее со всех сторон — никаких знаков не было».
И тут он все понял.
Одновременно к нему вернулась способность дышать, и он шумно
глотнул воздух, изумленно осознавая, что у масонской пирамиды остались в запасе
нераскрытые тайны. «Еще одно преображение».
Его озарила новая догадка — смысл прощальной просьбы
Галлоуэя. «Передайте ему вот что: масонская пирамида всегда хранила свою тайну…
искренне». Тогда слова эти показались Лэнгдону странными, но теперь ему стало
ясно, что старик посылал Соломону шифр. Как ни странно, этот же самый шифр
встретился Лэнгдону много лет назад в посредственном детективе.
«Искренне».
[8]
Со времен Микеланджело скульпторы прикрывали огрехи в
работе, замазывая трещины расплавленным воском и присыпая сверху каменной
пылью. Способ, конечно, считался надувательством, поэтому скульптуры «без
воска» — на латыни sine cera — выходили «искренними», «честными».
Словосочетание сохранилось в английском языке по сей день. До сих пор в конце
письма принято ставить «sincerely yours» — «искренне ваш» — в знак того, что
послание не содержит лжи и написано «без воска».
Знаки на дне пирамиды скрыли до поры до времени,
воспользовавшись тем же древним способом. А когда Кэтрин, следуя указаниям на
перстне, опустила пирамиду в кипяток, воск расплавился, явив миру рисунок.
Который затем нащупал Галлоуэй, сидя в рекреации Богословского колледжа, когда
водил пальцами по граням пирамиды.
На краткий миг Лэнгдон позабыл о грозящей им с Кэтрин
опасности и прилип взглядом к беспорядочному скопищу знаков, высеченных на
каменном основании. Он понятия не имел, что они значат и что за ними
скрывается, однако одно оставалось несомненным: «Масонская пирамида поведала
еще не все свои тайны. „Восемь Франклин Сквер“ — это не конец».
То ли сыграл свою роль прилив адреналина, то ли помогли
несколько лишних секунд неподвижности, но Лэнгдон вдруг вновь ощутил свое тело.
Превозмогая боль, он шевельнул рукой и отпихнул портфель,
перекрывающий обзор столовой.
Увиденное его ужаснуло: Кэтрин — связанная, с толстенным
тряпичным кляпом во рту… Лэнгдон напряг мускулы, силясь подняться на колени, но
тут же замер, не веря своим глазам. В дверях столовой возник устрашающий силуэт
— такого Лэнгдон никогда в жизни не видел.
«О Господи…»
Отчаянно брыкаясь, Лэнгдон перекатился на бок и попытался
отползти, но татуированный исполин схватил его, шмякнул спиной об пол и уселся
сверху, придавив бицепсы Лэнгдона своими коленями. Распластанный на паркете
профессор уперся взглядом в двуглавого феникса на татуированной груди. Шею,
лицо и выбритую голову гиганта покрывала пестрая мозаика из замысловатых рисунков
— Лэнгдон распознал в них оккультные символы, использующиеся в ритуалах черной
магии.
Однако больше он ничего разобрать не успел, потому что
исполин, зажав ему уши ладонями, приподнял его голову от пола и с
нечеловеческой силой приложил затылком об паркет.
Мир погрузился в темноту.
Глава 96
Встав посреди коридора, Малах окинул взглядом кровавую
сцену. Его дом напоминал поле битвы.
У ног Малаха без сознания лежал Лэнгдон.
В столовой на полу извивалась связанная по рукам и ногам
Кэтрин Соломон с кляпом во рту.
Рядом с ней коченел труп охранницы, сползший со стула, на
который его усадил Малах. В надежде спасти свою жизнь охранница беспрекословно
подчинилась указаниям: с ножом у горла ответила на звонок сотового и выдала
легенду, которая и помогла заманить в дом Кэтрин и Лэнгдона.
«Про напарницу и состояние Питера Соломона — ложь от первого
до последнего слова».
Как только женщина в форме отыграла свою роль, Малах
преспокойно задушил ее.
