Придерживая пледы, Лэнгдон приблизился к непонятному
коллажу. Стену покрывала абсурднейшая коллекция материалов — страницы древних
фолиантов (черная магия вперемешку со Священным Писанием); изображения разных символов,
в том числе и оккультных; распечатки с сайтов, посвященных теориям заговоров;
спутниковые снимки Вашингтона, испещренные пометками и вопросительными знаками…
Одна из бумаг представляла собой список слов на разных языках. Среди них
Лэнгдон распознал и выражения, священные для масонского братства, и древние
магические заклинания, и слова из церемониальных формул.
«Что он ищет?
Слово?
Неужели все так просто?»
Скептический настрой Лэнгдона по поводу масонской пирамиды
объяснялся, прежде всего тем, что она, согласно поверью, указывала
местонахождение Мистерий древности. Тогда, по здравом размышлении, перед тем,
кто раскроет ее тайну, должно предстать огромное подземелье, до отказа набитое
тысячами и тысячами томов, чудом переживших канувшие в небытие древние
библиотеки. Немыслимо. «Где может скрываться подземелье такого размера? Под
Вашингтоном?» Однако теперь, вспомнив давнюю лекцию Питера Соломона в
Филипс-Эксетере и глядя на списки магических слов, Лэнгдон увидел и другой
возможный ход.
В магическую силу заговоров и заклинаний Лэнгдон,
разумеется, не верил — однако в них определенно верил татуированный. Чувствуя,
как учащается пульс, профессор снова пробежал взглядом рукописные каракули,
карты, тексты, распечатки, соединяющие их шнуры и налепленные цветные бумажки.
Да, все верно. Везде прослеживался один и тот же мотив.
«Господи… Он ищет „verbum significatium“, знаковое, забытое,
утраченное слово. — Лэнгдон переваривал свой вывод, попутно вспоминая
отрывки из лекции Питера. — Утраченное слово, точно! Татуированный
убежден, что именно оно и покоится где-то в недрах Вашингтона».
Рядом с Лэнгдоном возникла Сато.
— Вы это искали? — Она протянула ему блэкберри.
На экране вырисовывалась заполненная числами решетка восемь
на восемь.
— Да, это. — Профессор потянул к себе первый
попавшийся черновик. — Мне бы еще ручку.
Сато выдала ему свою.
— Только, пожалуйста, быстрее.
В подвальном кабинете Научно-технического директората ЦРУ
Нола Кей в очередной раз водила взглядом по строчкам урезанной копии, той самой
«выжимки», которую ей принес системщик Рик Пэриш. «На кой черт директору ЦРУ
файл о древних пирамидах и недоступных подземельях?»
Теряясь в догадках, она схватила телефон и набрала номер.
Сато ответила сразу же, хотя ее голос показался Ноле
напряженным.
— Нола, я как раз собиралась тебе звонить.
— У меня свежие данные, — сообщила
помощница. — Не знаю, правда, что из этого следует, но тут обнаружилась
урезанная копия…
— Забудь, сейчас не об этом, — перебила
Сато. — Времени нет. Объект мы упустили, и у меня все основания полагать,
что он готов выполнить свою угрозу.
Нолу бросило в холод.
— Плюс в том, что мы знаем, куда он отправился. —
Сато глубоко вздохнула. — А минус в том, что у него с собой ноутбук.
Глава 114
Меньше чем в десяти милях от нее, на залитой лунным светом
парковке, Малах заботливо подоткнул плед вокруг Питера Соломона и покатил
инвалидное кресло с пленником к высившемуся рядом огромному зданию. По
периметру сооружение окружают тридцать три колонны — каждая высотой ровно
тридцать три фута. Величественная громадина в этот час стояла пустой, а значит,
они с Питером останутся незамеченными. Впрочем, даже если заметят, издалека их
пара никаких подозрений не вызовет: высокий добродушный мужчина в длинном
черном пальто вывез лысого инвалида на вечернюю прогулку в кресле-каталке,
ничего особенного.
Они подъехали к заднему входу, и Малах остановил кресло
перед панелью кодового замка. Питер упрямо вскинул подбородок, показывая всем
видом, что набирать код не будет.
Малах рассмеялся:
— Неужели думаешь, я тебя сюда привез, чтобы ты меня
впустил? Уже забыл, что я — твой брат по ложе? — Он проворно набрал
комбинацию цифр, доверенную ему после процедуры посвящения на тридцать третьем
градусе.
Замок щелкнул, и массивная дверь отворилась.
Простонав, Питер заворочался в кресле.
— Ну, Питер, Питер, — проворковал Малах, —
вспомни Кэтрин. Будешь хорошо себя вести, и она останется в живых. Ты можешь ее
спасти. Даю честное слово.
Вкатив кресло с пленником внутрь, Малах запер за собой
дверь. Сердце учащенно билось в предвкушении. Преодолев несколько коридоров, он
подвез кресло с Питером к лифту и нажал кнопку. Когда двери открылись, он вошел
в кабину спиной и втащил за собой кресло. Затем, убедившись, что Питеру все
видно, утопил пальцем кнопку верхнего этажа.
Измученное лицо Соломона исказилось от нарастающего ужаса.
— Тсс! — прошептал Малах, ласково поглаживая
Питера по бритой макушке под шелест закрывающихся дверей лифта. — Ты же
сам прекрасно знаешь: секрет в том, как умереть…
«Я не могу вспомнить все символы!»
Лэнгдон зажмурился, изо всех сил пытаясь вызвать в памяти
точное расположение значков на решетке, но даже ему, обладающему феноменальными
способностями, задача оказалась не под силу. Те немногочисленные символы, что
все-таки удалось воспроизвести, профессор записал на бумаге, а затем
перераспределил согласно квадрату Франклина.
Однако пока ничего путного не складывалось.
— Смотри! — Кэтрин не сдавалась. — Кажется,
ты на правильном пути. В верхнем ряду сплошь греческие буквы — то есть
одинаковые символы сгруппированы вместе!
Лэнгдон тоже заметил закономерность, однако ни одного
греческого слова, что вписалось бы в «кроссворд» придумать не мог.
«Нужна первая буква».
Он снова взглянул на волшебный квадрат и стал усиленно
вспоминать букву, стоявшую в нижнем левом углу, на месте цифры «один».
«Думай!»
Закрыв глаза, он еще раз представил себе основание пирамиды.
«Нижний ряд, почти в самом углу… что же там за буква?»
На мгновение Лэнгдон вновь перенесся в камеру с жидкостью и
в ужасе впился взглядом в дно пирамиды, заслоняющее свет в прозрачном оконце.
