— Как бы то ни было, — едко заметила Сато, —
мы снова в тупике, мистер Лэнгдон. Вы либо чего-то не видите… либо
недоговариваете. Человек, который нам нужен, сказал, что Питер Соломон выбрал
именно вас. — Она смерила Лэнгдона ледяным взглядом. — Полагаю,
пришло время перенести наш разговор в стены ЦРУ. Может, там вас озарит.
Лэнгдон даже не обратил внимания на эту угрозу. В голове у
него крутились слова: «Питер Соломон выбрал вас». Эта фраза на фоне упоминания
масонов подействовала на него странным образом. Лэнгдон взглянул на масонский
перстень: одна из самых ценных вещей Питера, семейная реликвия с
выгравированным двуглавым фениксом — главным символом масонской мудрости.
Золото сверкнуло, и эта вспышка неожиданно высветила в сознании Лэнгдона полузабытое
воспоминание.
Он содрогнулся, словно вновь услышав жуткий шепот
преступника: «Что, никак не доходит, профессор? Вы понимаете, почему выбрали
именно вас?»
В эту секунду все мысли Лэнгдона встали на места, и туман
рассеялся.
Лэнгдон ясно понял, зачем его заманили в Вашингтон.
* * *
В десяти милях от Капитолия Малах катил на юг по
Сьютлэнд-парквей. На соседнем сиденье завибрировал айфон Питера Соломона,
доказавший сегодня свою полезность. На экране появилось изображение
привлекательной темноволосой женщины средних лет.
«Входящий вызов — Кэтрин Соломон».
Малах улыбнулся, но трубку не взял.
«Судьба влечет нас друг к другу».
Днем он заманил Кэтрин Соломон к себе домой с единственной
целью — узнать, не владеет ли она важной информацией… какой-нибудь семейной
тайной, которая поможет Малаху найти искомое. Однако брат, по всей видимости,
ничего не рассказывал Кэтрин.
И все же кое-что новое Малах узнал.
«Так и быть, поживешь еще несколько часов».
Кэтрин подтвердила, что все ее исследования проводятся в
одной-единственной лаборатории, а их результаты надежно укрыты там же.
«Лабораторию надо уничтожить».
Исследования Кэтрин были призваны открыть врата к пониманию
мира. В приотворенную дверь немедленно устремятся все, и тогда глобальные
перемены станут лишь делом времени.
«Я этого не допущу. Мир должен пребывать в том же состоянии…
в кромешной тьме невежества».
Айфон пискнул, извещая о новом голосовом сообщении. Малах
его включил.
«Питер, это опять я. — Голос у Кэтрин был
встревоженный. — Где ты? Я все еще думаю о разговоре с доктором Аваддоном…
и очень волнуюсь. Все нормально? Пожалуйста, перезвони. Я в лаборатории».
Малах улыбнулся.
«Лучше бы ты волновалась за себя».
Он свернул со Сьютлэнд-парквей на Силвер-Хилл-роуд и уже
через милю заметил справа от шоссе смутные очертания ЦТП СМ, уютно
устроившегося среди деревьев. По периметру комплекс окружал забор из колючей
проволоки.
«Надежно спрятана, говоришь? — Малах усмехнулся. —
Ничего, мне откроют двери».
Глава 24
Открытие словно окатило Лэнгдона мощной волной.
«Теперь ясно, зачем я здесь».
Стоявшему в центре Ротонды Лэнгдону неудержимо захотелось
убежать… прочь от руки Питера, от сияющего золотого перстня, от подозрительных
взглядов Сато и Андерсона. Вместо этого он замер на месте и вцепился в ремешок
портфеля, висевшего у него на плече.
«Надо выбираться отсюда».
Он стиснул зубы, вспомнив, что произошло в Гарварде
несколько лет назад. Как обычно, после бассейна, в шесть часов утра Лэнгдон
вошел к себе в кабинет, вдыхая привычные запахи мела и парового отопления. Он
сделал два шага к доске и вдруг остановился.
У стола его дожидался какой-то человек — элегантно одетый
джентльмен с орлиным носом и благородными серыми глазами.
— Питер! — изумленно воскликнул Лэнгдон.
Белоснежная улыбка Питера Соломона сверкнула в полумраке.
— Доброе утро, Роберт. Не ожидал меня увидеть? —
Он говорил тихо, но в его голосе чувствовалась сила.
Лэнгдон бросился к старому другу и тепло пожал ему руку.
— Надо же, голубая кровь Йеля в стане Багряных! —
заметил он, намекая на традиционные цвета соперничающих между собой
университетов. — Да еще ни свет ни заря. Какими судьбами?
— Секретная операция в тылу врага, — рассмеялся
Соломон и одобрительно посмотрел на подтянутый живот Лэнгдона. — Плавание
идет тебе на пользу — отлично выглядишь!
— Это я нарочно, чтобы ты почувствовал себя
старым, — поддразнил его Лэнгдон. — Страшно рад тебя видеть. Как
дела?
— Да вот, небольшая командировка, — ответил Питер,
окидывая взглядом пустую аудиторию. — Прости, что так нагрянул, но у меня
всего несколько минут. Я хотел попросить тебя… об одной услуге.
«Неожиданно. Что я могу сделать для человека, у которого
есть все?» — подумал Лэнгдон.
— Проси чего хочешь, — ответил он, радуясь
возможности хоть как-то помочь своему благодетелю — тем более на долю Питера
Соломона выпало столько горя.
Соломон понизил голос:
— Я прошу тебя кое за чем присмотреть.
Лэнгдон закатил глаза.
— Только не за Геркулесом!
Однажды Лэнгдон согласился приютить на время огромного
мастиффа Питера. Вскоре пес заскучал по своей любимой кожаной жевалке и быстро
нашел ей достойную замену — рукописную иллюстрированную Библию начала XVII
века. Лэнгдон решил, что выговором Геркулес не отделается.
— Ты же знаешь, я ищу равноценный экземпляр, —
робко улыбнувшись, сказал Соломон.
— Брось, я даже рад, что Геркулес увлекся религией.
Соломон рассмеялся, но как-то натянуто.
— Роберт, я прошу тебя присмотреть за очень важной для
меня вещью. Она перешла в мое распоряжение довольно давно, однако хранить ее у
меня дома или в офисе небезопасно.
Лэнгдону стало не по себе. «Очень важная вещь» наверняка
стоила целое состояние.
— А чем тебе банки не угодили?
«Состояние семьи хранится в половине банков Америки!»
— Придется подписывать кучу бумаг, разговаривать со
служащими… Я бы предпочел надежного друга. К тому же ты умеешь хранить
секреты. — Соломон достал из кармана небольшой сверток и вручил его
профессору.
