— А куда именно в Александрии, они не сообщили?
— Нет! Побегали по площади, посмотрели на медальон с
Большой печатью, спросили про Александрию, а потом заплатили — вот этим… —
Он протянул агенту купюру со странным рисунком. Цэрэушник стал разглядывать
банкноту, и тут Омара осенило: «Масоны! Александрия! Одна из самых знаменитых
масонских построек Америки находится как раз в Александрии». —
Точно! — вырвалось у него. — Масонский мемориал Джорджа Вашингтона!
Прямо напротив «Кинг-стрит», рукой подать!
— Значит, оно, — согласился командир, видимо,
придя к тому же заключению.
Тут к машине вернулись бойцы группы захвата.
— Мы их упустили! Поезд по синей ветке только что ушел!
На станции беглецов нет! — крикнул один из бойцов.
Агент Симкинс глянул на часы.
— Сколько идет поезд до Александрии? — спросил он
у Омара.
— Минут десять минимум. Может, дольше.
— Омар, отлично сработано. Спасибо!
— Да уж… А что все-таки случилось?
Но Симкинс уже несся к вертолету, крича на бегу:
— На станцию «Кинг-стрит»! Мы их опередим!
Омар ошеломленно смотрел, как огромная черная птица взмывает
в воздух. Заложив крутой вираж к югу через Пенсильвания-авеню, вертолет с
грохотом растворился в ночи.
Глубоко под землей набирал скорость поезд метро, уносивший
прочь от Фридом-Плазы обессиленных беглецов — Роберта Лэнгдона и Кэтрин
Соломон.
Глава 77
Воспоминания всегда начинались одинаково.
Он падает… летит спиной в замерзшую речку на дне глубокой
лощины. Питер Соломон безжалостно смотрит, целясь из принадлежавшего Андросу
пистолета. Он падает, и мир над ним сжимается, исчезает в облаке мелких брызг
от шумящего выше по течению водопада.
На мгновение все вокруг белеет, как на небесах.
А потом он пробивает спиной лед.
Холод. Тьма. Боль.
Его крутит и вертит… Чудовищная сила тащит его вперед, без
устали и снисхождения швыряет о камни в невыносимо ледяном потоке. Легкие разрываются
от нехватки воздуха, но холод так сдавил грудь, что невозможно вдохнуть.
«Я подо льдом».
Рядом с водопадом ледяная корка, видимо, оказалась потоньше
из-за постоянно бурлящей воды, и Андрос легко проломил ее, упав с высоты. А
теперь его уносило вниз по течению, под прозрачный колпак льда. Он скреб по
льду изнутри, пытаясь выкарабкаться, однако не находил опоры. Жгучая боль в
простреленном плече постепенно притуплялась, рана от дроби саднила меньше: все
отступало, осталась только судорога, сводившая тело.
Течение ускорялось, пронося Андроса вдоль излучины. От
недостатка кислорода тело готово было разорваться. И вдруг поток запутал его в
ветвях упавшего в воду дерева.
«Думай!»
Отчаянно цепляясь за ветку, он подтянулся, выбираясь на
поверхность, туда, где сучья пронзали лед. Просунув пальцы в тонкое колечко
воды вокруг ветки, он рванул край ледяной кромки, разламывая, расширяя
промоину. Раз, другой — отверстие стало больше на несколько дюймов.
Опираясь на ветку, он откинул голову и припал губами к промоине.
Ворвавшийся в легкие ледяной воздух показался теплым, и от притока кислорода
вспыхнула угасшая надежда. Вжавшись ступнями в ствол, он изо всех сил уперся
плечами и головой в прозрачный свод. Продырявленная сучьями и прибившимся
мусором ледяная корка вокруг поваленного дерева намерзла неплотная, и Андрос,
спружинив мускулистыми ногами, с треском вытолкнул голову и плечи на свободу, в
темный холод. В легкие хлынул воздух. Андрос, по-прежнему отчаянно
барахтавшийся под водой, начал карабкаться наверх, отталкиваясь ногами,
подтягиваясь на руках, — и наконец выбрался и в изнеможении ничком упал на
голый лед.
Сорвав и запихнув в карман промокшую лыжную маску, Андрос
глянул вверх по течению, где остался Питер Соломон, однако та часть реки
скрылась за излучиной. Грудь жгло огнем. Он осторожно прикрыл небольшой веткой
пролом в ледяной корке: к утру все заново затянет льдом.
Пошатываясь и спотыкаясь, он побрел под начинающимся
снегопадом в лес. Сколько он проплутал по лесу, неизвестно, однако в конце
концов Андрос выбрался на насыпь у неширокого шоссе. Сознание меркло из-за
переохлаждения. Сквозь пелену густеющего снегопада пробился свет фар. Андрос
отчаянно замахал руками, и у обочины притормозил одинокий пикап с вермонтскими
номерами. Из кабины выпрыгнул пожилой шофер в красной клетчатой рубашке.
Андрос, едва держась на ногах, качнулся к нему, прижимая
руку к окровавленной груди.
— Меня подстрелили… на охоте… Нужно… в больницу…
Пожилой шофер, не медля ни секунды, подсадил Андроса в
кабину, на пассажирское сиденье, и включил печку.
— Где ближайшая больница?!
Андрос, не имевший ни малейшего представления, ткнул куда-то
на юг.
— У следующего съезда.
«В больницу мы все равно не поедем».
Назавтра пожилого шофера из Вермонта объявили пропавшим,
однако никто даже не догадывался, на каком отрезке пути он исчез в слепящей
снежной круговерти. Тем более никто не связал его исчезновение с другой
трагической новостью, о которой поутру трубили все газеты, — убийством
Изабель Соломон.
Проснулся Андрос в заброшенном номере дешевого мотеля,
заколоченного на зиму. Он вспомнил, как вломился в здание, как перевязывал раны
порванными на лоскуты простынями, как зарылся на шаткой койке под груду
отсыревших затхлых одеял… Его мучил голод.
Дохромав до ванной, он увидел в раковине кучку окровавленной
дроби. Смутно припоминая, как выковыривал дробинки из груди, Андрос поднял
взгляд к мутному зеркалу и нехотя размотал окровавленную повязку, пытаясь
оценить масштаб бедствия. Дробь проникла неглубоко — помешали крепкие мышцы
груди и пресса, — однако его прежде совершенное тело теперь обезобразили
раны. Пуля, выпущенная Питером Соломоном, судя по всему, прошла через плечо
навылет, оставив кровавую дыру.
Но хуже всего, что Андросу так и не удалось добыть то, ради
чего он и проделал весь свой дальний путь.
«Пирамида».
В животе заурчало, и он, прихрамывая, побрел наружу, к
пикапу, — вдруг там найдется еда. Увидев, что кабина и кузов покрыты
толстым слоем снега, Андрос удивился: сколько же, получается, он проспал в этом
обшарпанном мотеле?
«Слава Богу, что вообще проснулся».
