Агенты двинулись по запертому со всех сторон составу — один
вагон за другим. На «Ферме», в тренировочном центре для обучения и подготовки
агентов ЦРУ, такой прием назывался «выдавливать зубную пасту из тюбика». Поезд
шел полупустым, и, осмотрев почти половину состава, Симкинс с помощниками пока
не обнаружили никого хотя бы приблизительно подходившего под описание Роберта
Лэнгдона и Кэтрин Соломон. Однако Тернер Симкинс не терял уверенности: в поезде
метро спрятаться некуда — ни туалетов, ни багажных отсеков, ни запасных выходов.
Даже если беглецы, заметив, как агенты входят в первый вагон, отсиживаются
сейчас в последнем, все равно наружу им не выбраться. Раздвинуть двери силой
практически невозможно, к тому же за платформой и поездом с обеих сторон зорко
следят бойцы.
«Терпение».
У Симкинса начали сдавать нервы. В предпоследнем вагоне
сидел только один пассажир — китаец. Агенты прошли из конца в конец, пристально
оглядывая салон в поисках укромных уголков. Их не было.
— Последний! — объявил Симкинс, поднимая оружие, и
троица приблизилась к перемычке между вагонами. Однако, шагнув внутрь
последнего вагона, они остановились как вкопанные.
— Как это?!..
Симкинс метнулся в противоположный конец пустого салона,
проверил за сиденьями. И, клокоча от ярости, завопил:
— Куда они делись?!
Глава 79
В восьми милях к северу от Александрии, что в штате
Виргиния, Роберт Лэнгдон и Кэтрин Соломон неторопливо шагали по широкому
покрытому инеем газону.
— В тебе погибла актриса, — похвалил Лэнгдон,
впечатленный сообразительностью и находчивостью Кэтрин.
— Ты тоже неплохо подыграл, — улыбнулась она.
Сначала Лэнгдон удивился, когда Кэтрин устроила странные
выкрутасы в такси: ни с того ни с сего потребовала свернуть на Фридом-Плазу,
развела примитивную теорию о звезде Давида и Большой печати США. А потом
зачем-то нарисовала на долларовой купюре известную среди сторонников теории
заговоров картинку и начала твердить Лэнгдону, чтобы присмотрелся получше, куда
она указывает ручкой.
В конце концов Лэнгдон осознал, что Кэтрин обращает внимание
совсем не на купюру, а на крошечный огонек индикатора в спинке водительского
сиденья. Засаленная лампочка горела так тускло, что он ее даже не замечал,
однако теперь, наклонившись вперед, разглядел приглушенное красноватое
свечение. И бледную надпись под индикатором: «Интерком включен».
Лэнгдон в смятении обернулся на Кэтрин, которая, сделав
страшные глаза, показывала взглядом на переднее сиденье. Он украдкой посмотрел
туда же, за прозрачную перегородку. На приборном щитке лежала распахнутая
сотовая раскладушка водителя — светящийся экран развернут к интеркому. Через
секунду Лэнгдона осенило, зачем Кэтрин устроила спектакль.
«Они знают, что мы в такси. Нас подслушивают».
Профессор понятия не имел, сколько у них остается времени до
того, как такси окружат и остановят, но было ясно: медлить нельзя. Он принялся
подыгрывать Кэтрин, смекнув, что смена маршрута и внезапное желание попасть на
Фридом-Плазу связано отнюдь не с пирамидой, а с огромной станцией подземки —
«Метро-Центр», — откуда можно уехать по красной, синей или оранжевой ветке
в любом из шести направлений.
На Фридом-Плазе они выскочили из такси, и тут уже Лэнгдон
устроил импровизацию, наведя погоню на Масонский мемориал в Александрии. Потом
они с Кэтрин нырнули в подземку и, проскочив мимо платформы синей ветки,
помчались прямиком на красную, где и сели на поезд, следующий в противоположном
от Александрии направлении.
Проехав шесть остановок на север до Тенлитауна, они вышли из
метро в тихом престижном районе. Искомый приют увидели сразу — самое высокое
здание на мили вокруг, обрамленное широкими, идеально подстриженными газонами,
вырисовывалось на горизонте, чуть в стороне от Массачусетс-авеню.
Успешно «заметя следы», как выразилась Кэтрин, беглецы
зашагали по мокрой траве. Справа раскинулся садик в средневековом стиле,
знаменитый старыми розовыми кустами и «Тенистым павильоном». Кэтрин с Лэнгдоном
туда сворачивать не стали, направившись к величественному зданию, о котором и
шла речь в телефонном приглашении.
«В приюте моем десять камней с горы Синай, еще один — прямо
с небес, и один — в образе темного отца Люка».
— Никогда не бывала здесь ночью… — проговорила
Кэтрин, скользя взглядом вверх по ярко подсвеченным башням. — Потрясающее
зрелище!
Лэнгдон и сам забыл, как впечатляюще выглядит это
архитектурное сооружение, шедевр неоготики, расположенный в северном конце
Эмбасси-роу. Последний раз он был здесь много лет назад, когда писал статью для
детского журнала, надеясь пробудить в юных американцах интерес к этой
поразительной достопримечательности. С тех пор его очерк «Моисей, лунные камни
и “Звездные войны”» вошел не в один путеводитель.
«Вашингтонский национальный собор… — думал Лэнгдон,
ощущая душевный подъем, как от свидания после долгих лет разлуки. — Где
же, как не здесь, спрашивать про единого истинного Бога?»
— Здесь правда есть десять камней с горы Синай? —
полюбопытствовала Кэтрин, глядя на колокольни-близнецы.
Лэнгдон кивнул.
— Перед главным алтарем. Символизируют Десять
заповедей, полученных Моисеем на горе Синай.
— А лунный камень?
«Прямо с небес».
— Да. Один из витражей называется Космическим и в его
мозаику инкрустирован фрагмент лунного камня.
— Ну ладно. Но насчет последнего ты ведь
пошутил? — Прекрасные глаза Кэтрин вспыхнули недоверием. — Статуя…
Дарта Вейдера?
Лэнгдон усмехнулся:
— Темный отец Люка Скайуокера? А как же! Самое
популярное из всех украшений Национального собора. — Он махнул рукой в
сторону западных башен. — Ночью трудновато разглядеть, но он там.
— Да как мог Дарт Вейдер оказаться в Вашингтонском
национальном соборе?!
— Детский конкурс — нужно было вырезать горгулью,
изображающую лик зла. Дарт победил…
Они подошли к парадной лестнице перед главным порталом,
скрывавшимся в глубине восьмидесятифутовой арки под круглым окном-розеткой
необыкновенной красоты. Лэнгдон вернулся мыслями к таинственному телефонному
собеседнику.
«Пожалуйста, никаких имен… Скажите, удалось сберечь
вверенную вам карту?»
У Лэнгдона уже начала ныть рука под тяжестью каменной
пирамиды в портфеле, хотелось избавиться от груза.
«Приют и ответы».
Вот и последние ступеньки. Лэнгдон и Кэтрин замерли перед
внушительными деревянными дверьми.
