Я спустилась вниз, села в машину и заняла пост в удобном для наблюдения месте, чтобы увидеть Антона, как только он появится.
Ждать пришлось очень долго. Периодически накрапывал мелкий дождь. Все небо затянули тяжелые тучи.
В половине двенадцатого я уже начала было подумывать о том, чтобы снять засаду и попробовать отыскать Балашихина иными средствами, например, при содействии Андрея Терентьева. И вдруг Антон появился в поле моего зрения, заставив меня вздрогнуть, – шел он не в направлении к своему дому, а наоборот, выходил из него.
Оказывается, этот прохиндей весь вечер отсиживался у себя и, конечно, знал, что я к нему приходила. Я похвалила себя за то, что одолжила машину у Мельникова – мою «девятку» Балашихин наверняка бы засек. Он нес в руках «дипломат» и туго набитую спортивную сумку, что не оставляло сомнений в его намерении дать деру. Дождавшись, пока Антон сел в машину и отъехал метров на пятьдесят, я тронулась следом за ним.
Видимость была отвратительной. Немалых трудов мне стоило не потерять Балашихина из виду, при этом не привлечь его внимания.
Скоро мне стало ясно, что Антон направляется к выезду из города. Миновав милицейский пост, он прибавил скорость. Машин на трассе было немного, и мне приходилось держаться от него на почтительном расстоянии. Как он ни спешил, дорога заняла больше часа.
Вскоре мы въехали в какой-то дачный поселок, из тех, что в большом количестве разбросаны вдоль Волги. Минут через десять Антон затормозил возле одного из коттеджей. Сквозь промозглую тьму я разглядела, как он вышел из машины и приблизился к воротам. Видимо, чтобы завести машину в гараж.
Антон, похоже, очень спешил, так как не потрудился даже запереть за собой вход.
Я перебежала через двор и проскользнула в приоткрытую дверь. Оказавшись внутри дома, увидела, что в одной из комнат в конце длинного коридора зажегся свет. Я бесшумно приблизилась и заглянула в комнату – Антон сидел на корточках и поддевал кочергой половицу у камина.
Воспользовавшись тем, что он сидит спиной ко входу и целиком поглощен своим занятием, я достала пистолет, в три шага преодолела расстояние между нами, подошла к нему вплотную и, ткнув дулом пистолета ему в затылок, произнесла:
– Здравствуй, Антоша.
Балашихин застыл на месте, кочерга выпала из его рук, с шумом ударившись об пол.
– Подними руки и медленно встань, – велела я.
Балашихин подчинился. Его трясло, слышно было даже, как выбивают дробь его зубы.
Я обыскала Антона и, не найдя оружия, приказала ему сесть. На негнущихся ногах он сделал два шага и упал в кресло, взирая на меня полными ужаса глазами.
Я вынула наручники и, зайдя сзади, сковала ему руки за головой. Потом взяла стул, поставила его напротив кресла и села.
Антон наконец обрел дар речи.
– Ч-что ты собираешься делать? – сдавленным голосом спросил он.
– А ты как думаешь?
Он молча сглотнул слюну. В комнате было свежо, но все лицо Антона покрылось испариной, капли пота стекали со лба, заливали глаза, заставляя смигивать и трясти головой.
– Ну и трус же ты, Антоша, – я покачала головой. – Для начала позволь осведомиться, с чего это ты отправился на ночь глядя в такую непогоду?
В продолжение моей речи панический ужас, сковавший Антона, начал отступать. Видно, он осознал, что имеет дело не со своими подельниками, не с бандитами, а всего-навсего с частным детективом, которому мокрушничать не пристало.
– И что же ты собираешься со мной делать? – повторил он свой вопрос, но уже несколько иным тоном, с характерной для него ехидцей.
– Все зависит от твоего поведения. Если будешь паинькой, то не причиню тебе вреда. А если нет – пеняй на себя.
– Ты что, пристрелишь меня? – хмыкнул он, кивком головы указав на пистолет в моей руке.
– Не сомневайся. Если надо будет – пристрелю. Со мной вчера собирались сделать то же самое. Только не говори мне, что ты об этом не знаешь. Я ищу теперь подонка, заварившего всю эту кашу, уже не для Натальи Колесниковой, не для кого бы то ни было, а лично для себя. Ты понял меня?
Он молча глазел на меня. Я приблизила свое лицо к его потной физиономии и продолжила:
– После того, что было вчера, все изменилось. Теперь я диктую правила игры. И ты очень зря сомневаешься, что я не смогу прострелить твою паршивую башку. Еще как смогу! Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я это сделаю. Так что если ты и дальше будешь запираться и дерзить, то сделаешь мне великое одолжение. Я с чистой совестью пристрелю тебя. Хочешь проверить?
Балашихин не захотел. Мои доводы показались ему вполне убедительными.
– Итак, начнем сначала. Кто подложил бомбу в офис?
– Я… Я не могу сказать. Мне не жить, если скажу.
– А если не скажешь, тем более. Ты поймешь, наконец, что я не шутки шутить с тобой собираюсь. Мне ничего не стоит застрелить тебя сейчас и объявить, что сделала это в целях самозащиты. И мне поверят, ведь твое поведение в последние дни было таким, что ни один следователь, ни один судья не усомнится: ты и есть виновник взрыва. Ты вел себя все это время, как последний болван. У меня нет желания перечислять все твои промашки, да ты и сам о них знаешь не хуже меня. Твое молчание доказывает, что ты виноват. Ты – убийца Колесникова, Селиванова и Рачковой! Ты подложил бомбу!
– Не-ет! – заорал Антон. – Я никого не убивал! Это не я!
– А кто?
– Андрей.
– Ну, разумеется. Сначала ты всех собак вешал на покойника, а теперь решил оговорить Андрея.
– Ты мне не веришь! Он тебе мозги запудрил! Ну да, он это хорошо умеет. Ты просто не знаешь его. Не знаешь, на что он способен. Я и сам только недавно начал догадываться. А сначала ничего не понимал. Видел, что деньги уплывают, что все летит в тартарары, но не мог понять, почему так происходит. Андрей – ловкач, каких мало. Он все так запутал, что и концов не найти. Я потом узнал, что он и в Москве своих партнеров облапошил, подставил их всех, а сам вышел чистеньким.
– В какой еще Москве? Что ты мелешь?
– Значит, он тебе не рассказывал, что имел в Москве фирму? Та была не чета нашей – там миллионы крутились, и тоже все исчезло бесследно. Всех пересажали, кроме Андрея, этот сухим из воды вышел. И сюда приехал.
– Так это же у тебя была фирма в Москве!
С минуту Антон ошарашенно таращился на меня, потом заклекотал омерзительным горловым смехом, в котором звенели нотки истерики.
– Ну Андрей! Ну молодец! Значит, он все с ног на голову переставил, сказал, что я жил в Москве. А ты, дура, купилась на его сказки.
– У тебя есть доказательства, что он совершал махинации?
Антон снова затрясся от смеха.
– Нету, нету доказательств. Ничего нету! Я же говорю, он – ловкач, гений, каких поискать.
