11. Псих
Прокурор звонит капитану. Капитан принимает
валокордин, приезжает, дает показания, и его на «скорой» увозят с приступом в
больницу. Прочие валят в ближайший кабак успокоить нервы и подумать о будущем.
А виновника, с трудом подписавшего признание, придерживают в предвариловке. И у
прокурора начинается дикая головная боль: что делать дальше?
Дело международного масштаба. Убийство
иностранного гражданина. Честь флота и державы. Не напороть бы горячки.
Он звонит горпрокурору, тот звонит в областную
прокуратуру, оттуда — в Управление пароходства, оказываются задетыми МИД и
Министерство Морфлота СССР, и эта эпидемия головной боли распространяется все
шире. И никому совершенно это ЧП не нужно! Все сходятся на одном: черт бы драл
этого идиота вместе с его женой, совестью и всеми потрохами! уж лучше сидел бы
себе тихо!.. Мало ему убийства, так ему теперь нужен еще и скандал.
Но уже поздно! Знает куча народа, бумаги
официально зарегистрированы и пошли в ход — закрутилась машина!..
А пока суд да дело — всей команде закрыли
визы, впредь до выяснения полной картины. Помполита исключили из партии и
списали с флота; причем эту кару вся команда как раз восприняла со злорадным
удовлетворением: вот тебе-то так и надо, дармоед, приставлен воспитывать — так
воспитывай, не допускай убийства на вверенном тебе судне!
Доктор перешел работать в районную поликлинику
участковым врачом, отплавался, эскулап. Отлил матросику спирту на доллар!.. Зло
одно от этих долларов. Особенно когда рублей не хватает.
А у капитана оказался инфаркт, и он после
больницы торчал печально дома, глядя в окно, как ржавеет под дождиком
неотремонтированный «форд»…
Само же судно отогнали в плановый ремонт, с
глаз долой, благо по тому плану ремонт уж лет пять как полагался. И в
пароходстве подумывали, не переименовать ли его на всякий случай: нет у нас
вообще такого парохода — о чем вы говорите? не понимаем. Там, кстати, впервые
заинтересовались: а кто она, собственно, была такая, эта Вера Артюхова? да и
была ли еще…
А тот наш знай долдонит: да, совершил
убийство, и желаю понести наказание и искупить вину. Да может тебе почудилось?
Нет — запросите полицию того порта. Да мало ли кто там утоп! Нет — вяжите меня,
это я убил! Хоть ты с ним тресни.
И принимается в конце концов простое и здравое
решение, которое всех должно устроить и разрядить ситуацию. Назначается
психиатрическая экспертиза, и признают его добрые психиатры душевнобольным.
Ослабла психика моряка от монотонной работы в замкнутом пространстве.
Отсутствие земли и женщин, жаркий климат — ну и помрачился слегка.
Разновидность маниакально-депрессивного психоза. На него, значит, надавил
нечуткий коллектив — и он предпринял самооговор. Что вы видите на этой
картинке? Ну: шизофренические фантазии.
Вызывают жену: он у вас убить может? Говорит:
ни в жисть бы не подумала. А фантазировать может? Да, говорит, он у меня
романтик, о душе любил рассуждать. А-а, о душе? вот видите? типичная
шизофрения.
И дело прекратили, а его законопатили в
психушку. И стали лечить. Он орет: я убил!! Ему бах аминазина — и ходит
тихий-тихий, только слюни пускает. А, тихий, депрессия? бах ему инсулиновый
шок, чтоб прыгал веселее.
Что вы думаете? Через несколько месяцев
действительно вылечили. Стал он соображать, наконец, что к чему. Да: ничего не
было. Да: придумал. Конечно: был болен; понимаю. А теперь лучше. Почти здоров.
Да, выйти хочу, но сначала надо до конца вылечиться. Загляденье, а не больной,
любо-дорого поглядеть.
12. Карьера праведника
Дома он поплакал у жены на груди и выпил
водочки, чтоб полегчало. Утром еще поплакал, и потом опять выпил.
Так и повелось: утром плачет, вечером пьет.
Неделю пьет, месяц пьет. А утром плачет.
Когда он проплакал свою сберкнижку, жена
хватилась в доме кой-чего из украшений и одежды. Произошел разговор, и он
безропотно отправился обратно в психушку и попросил его еще полечить. С ним
побеседовали и сказали, что он в общем здоров, а если насчет алкоголизма, так
можно пройти курс наркологического лечения. Он был на все согласен,
наркологическое так наркологическое: лечите, родимые. И полечили бы, да мест не
было.
Тогда они стали плакать с женой вместе, а пил
он один. Потом и пить стали вдвоем. Она скоро бросила, потому что ему это не
помогало, а расходы увеличились вдвое. И детей растить надо было.
С флота его, естественно, списали вчистую, и в
паспорт шлепнули статью о психической болезни. С такой статьей на работу могут
взять только коробочки клеить. Он клеил коробочки, а сам утром плакал, а
вечером пил. И днем пил, с такими же клейщиками коробочек, как он сам. А чтоб
меньше плакать, стал и с утра пить.
А жизнь есть жизнь, хотя никакая это не жизнь,
а одно паскудство. И жене эта нежизнь вконец обрыдла. Конечно: одно дело —
верно ждать возвращения из тюрьмы любимого мужа, очищающегося от греха, и совсем
другое — жить в квартире с рехнутым плачущим алкоголиком. Дети ведь. И сама еще
не старуха. Хотела сдать его в ЛТП, но все-таки пожалела. И в конце концов она
с ним развелась и разменяла квартиру, воткнув его в комнату без окна в
коммуналке.
Регулярно стал он наведываться к воротам порта
и просить сколько-нибудь бывшему мореману на опохмел. Все знали его историю, и
приходящие из рейса — а приходы он следил тщательно — отсыпали щедро: это даже
вошло в ритуал. Но ритуалы, связанные с материальными затратами, раздражают
людей, и со временем его стали гнать.
Недавно я видел его в сквере по Петра Лаврова,
прямо рядом с Литейным. Там сидело на скамеечке рядком пять таких же ханыг.
Из углового магазина вышли трое с бутылкой и
принялись озираться. Крайний со скамейки проворно встал и приблизился к ним:
протянул стакан из кармана. Они выпили по очереди, и ему налили грамм сорок —
за стакан. Он глотнул, поблагодарил и вернулся, передав стакан следующему, а
сам сел теперь с другого края скамейки, в конец очереди, передвинувшейся, таким
образом, на одного человека. И к новой компании пошел уже со стаканом
следующий. Есть, оказывается, у ханыжек такая форма выпивать бесплатно.
Байки «Скорой помощи»
Огнестрельное
О старый Ленинград, коммуналки Лиговки и Марата!
Только врачи и милиция знают изнанку большого города. Какие беспощадные войны,
какие античные трагедии. Не было на них бытописателя, запрещена была
статистика, и тонут в паутине отошедших времен потрясающие душу и разум сюжеты:
простые житейские истории.
