— Думаешь, техасец искал это?
Хит снова услышала тягучий голос: «Где они?» — и в ухе неприятно закололо. Разгромленная квартира колумнистки, исчезновение картотеки, украденный мусор и пропавшие ленты из машинки… Кто-то очень хотел прибрать к рукам материал, над которым работала Кэссиди Таун. И, пока не получит то, что ищет, этот человек будет убивать и дальше.
Во всей нью-йоркской полиции осталось трое художников. Никки попала к тому, который составлял фотороботы на компьютере, используя специальную графическую программу. Работал он быстро и четко. Задавал конкретные вопросы, а если Никки колебалась, помогал подобрать наиболее точный ответ, опираясь на свой опыт и ученую степень по психологии поведения.
В результате получился портрет худощавого, подтянутого мужчины с короткими темно-рыжими волосами, зачесанными налево, узкими настороженными глазами и острым носом. Тонкие губы и запавшие щеки придавали лицу серьезность.
Фоторобот добавили к описанию преступника, которое дала Хит: «Немногим старше сорока, метр восемьдесят пять, от семидесяти пяти до восьмидесяти килограммов (мускулистый, но худой, отметила Никки, скорее Билли Боб,
[56]
чем Билли Рэй).
[57]
В последний раз видели в коричневом пиджаке с пятнами крови, белой ковбойской рубахе с перламутровыми пуговицами, коричневых брюках и коричневых остроносых ковбойских сапогах». Никки отыскала в базе изображение его ножа: нож «Роббинс и Дадли» с алюминиевой рукоятью в виде кастета на три пальца.
Потом Рук ждал в вестибюле, пока Никки разговаривала с экспертами по баллистике с Полис-плаза.
[58]
Беседа не затянулась, и Никки вышла все еще с пистолетом на бедре. Детектив Нгуен предложил развезти их по домам на служебных машинах, и Рук забормотал:
— Слушай, я помню, что мы собирались выпить, но если ты предпочтешь нырнуть под одеяло, я все пойму.
— Вообще-то… — Никки посмотрела на стенные часы. Почти половина десятого. Она перевела взгляд на Рука. — Я сегодня не в настроении сидеть в баре.
— Значит, отменяем?.. Или тот факт, что мы обманули смерть, обрекает нас на свидание наедине?
Полчаса назад Никки пришло сообщение от Дона, «персонального» тренера: «Планы на ночь без изменений? Да/Нет?» Она вертела мобильник в руках и разглядывала Рука — помятого, как и следовало ожидать после встречи с убийцей. А вот ее посттравматический стресс объяснялся не только схваткой с техасцем. Никки еще не отошла от приступа паники, накатившей, когда она шла к кабинету Рука и не знала, что там увидит.
— Мы могли бы обменяться соображениями по делу, — предложил Рук.
Никки изобразила колебания.
— Пожалуй, можно. Оценить факты свежим взглядом…
— У тебя найдется вино?
— Сам знаешь. — Никки нажала на телефоне клавишу «Н» и обратилась к Руку. — Только не у тебя. У меня нет настроения глазеть на желтые ленточки и графитовый порошок.
Она дала водителю в форме свой адрес и вместе с Руком села в машину.
Ники протянула Руку бокал с «Сансерром».
[59]
Журналист стоял в гостиной перед репродукцией Джона Сингера Сарджента,
[60]
которую подарил ей летом.
— Ты не слишком меня возненавидела, раз мой Сарджент все еще висит на видном месте.
— Не льсти себе, Рук. Просто я люблю искусство. Твое здоровье. — Они чокнулись и пригубили вино. Никки добавила: — Чувствуй себя как дома. Расслабься, посмотри телевизор, а я приму ванну, смою с себя пот погони.
— Конечно, никаких проблем. — Рук нашел пульт от телевизора. — Не спеши. Кажется, сегодня «Античное шоу»
[61]
в Галсе.
[62]
Никки показала ему средний палец и скрылась в коридоре. В ванной поставила бокал на туалетный столик и открыла кран. Она уже потянулась за пеной, когда Рук постучал по косяку.
— Эй, а если бы я кого-то «развлекала»? — откликнулась Никки.
Он ответил хитрой улыбочкой.
— Чем? Пони-плей?
— Кому что, — огрызнулась Никки.
— Просто хотел спросить: ты не хочешь есть?
— Теперь, когда ты предложил, — хочу. Забавно, как адреналин подавляет голод. Закажешь что-нибудь?
— Ну, если не возражаешь, я бы порылся у тебя на кухне. Надеюсь, капканов нет?
— Ни одного, — ответа Никки. — За дело! Мне приятно, что ты будешь трудиться, пока я отмокаю.
— Обожаю такие штуки, — произнес Рук, подходя к ванне на львиных лапах. Постучал по краю костяшками, и чугун зазвенел, словно церковный колокол. — В случае падения астероида ныряй под нее.
Через полчаса Никки, в халате, расчесывая волосы, вышла из ванной.
— Пахнет вкусно! — сказала она, но в кухне Рука не было. Не было его и в гостиной. — Рук?
Только теперь Никки заметила на ковре дорожку из коктейльных салфеток, ведущую к открытому окну и пожарной лестнице. Сходив в спальню за тапками, она шагнула через подоконник на стальную площадку и выбралась на крышу.
— Что ты здесь затеял?
Рук поставил карточный столик и два складных кресла. Накрытый стол освещали горящие свечи.
— Несколько эклектично, но, если назвать это тапас,
[63]
будет неважно, из чего все приготовлено.
Журналист придвинул ей кресло. Никки поставила бокал с вином на столик и села.
— Вообще-то, выглядит потрясающе.
— Это, если ты не слишком проголодалась и не разглядишь в темноте, как все пригорело, — отозвался Рук. — В основе кесадильи,
[64]
а на них копченый лосось с каперсами, которые я обнаружил в глубине буфета. С глаз долой, из сердца вон, знаешь ли. — Похоже, он нервничал, потому что никак не мог остановиться. — Здесь не слишком холодно? Я на всякий случай принес плед с дивана.
