— С вами дурно обошлись? Ронни Стронг наладит жизнь!
— Мы закончили, — проговорил режиссер и внушительно заключил: — Стоп камера!
Тараканам не пришлось представляться адвокату. Ронни Стронг заметил их еще во время съемки, и детективы могли бы догадаться, что вопрос: «Кто-то меня звал?» — был обращен к ним. Таковы незначительные преимущества работы полицейского.
Девушки пошли переодеваться в форму медсестер, а Ронни поманил детективов к моторке.
— Вам помочь? — предложил Каньеро.
— Нет, следующая сцена тоже в лодке, — покачал головой адвокат. — Она про медсестер, но я арендовал лодку на день. А вы копы, верно?
Тараканы предъявили удостоверения, и адвокат присел на планшир рядом с Тарреллом. Тот никак не мог оторвать взгляда от кружков апельсиновой помады на белом воротничке адвоката. Решительно переведя взгляд на его прическу, он заметил, что от пота парик начал отклеиваться.
— Что, парни, ваши служебные обязанности сказываются на состоянии здоровья? Скажем, потеря слуха от грохота стрельбы в тире? Я могу помочь.
— Спасибо, конечно, но мы хотели поговорить об одном из ваших клиентов, мистер Стронг, — ответил Каньеро, — Эстебане Падилье…
— Падилья? А, точно! Что вы хотите узнать? Виделся с ним вчера, он настаивает на своих требованиях.
Каньеро краем глаза заметил, как напарник подавил смешок.
— Эстебан Падилья умер, мистер Стронг. Погиб несколько дней назад.
— Надеюсь, за его смерть кто-то ответит. Он работал с техникой?
— Видимо, у вас много клиентов, мистер Стронг, — предположил Таррелл.
— И я каждому уделяю особое внимание! — заявил адвокат.
— Не сомневаюсь, — кивнул Таррелл, — но позвольте вам напомнить. Эстебан Падилья был водителем лимузинов, и его уволили этой весной. Он пришел к вам с жалобой.
— Верно-верно, мы подали иск о необоснованном увольнении. — Ронни Стронг постучал себя пальцем по виску. — Все здесь. Рано или поздно всплывает.
— Вы не скажете, на чем был основан иск, мистер Стронг?
— Конечно, сейчас вспомню. А, да, Эстебан Падилья. Из добропорядочных обитателей Гарлема. Вел честную жизнь, много лет водил лимузины. Самые разные: длинные, городские, «хаммеры»… Эти длинные «хаммеры» — просто ужас, да, парни? В общем, восемь лет служил этим крысам верой и правдой, а потом они его выставили без всякой причины. Я его спрашивал: может, все-таки хоть что-то было? Подворовывал, подводил клиентов, хамил боссу? Ничего! Восемь лет и — хлоп, пошел вон!
Я сказал пареньку: «С тобой обошлись несправедливо». Сказал, что мы обдерем их как липку, обчистим так, что ему больше никогда в жизни не придется работать.
— И чем все закончилось? — спросил Каньеро.
Стронг пожал плечами:
— Ничем.
— Как? — удивился Каньеро. — Вы отказались от иска?
— О, я взялся за дело. Готов был задать им хорошую взбучку. Но тут Падилья вдруг пришел и говорит: «Брось это дело, Ронни. Просто брось и забудь».
Тараканы переглянулись. Каньеро кивнул напарнику, разрешая задать вопрос. Таррелл обратился к адвокату:
— А он объяснил почему?
— Нет.
— Он выглядел взволнованным, испуганным, возбужденным?
— Нет. То-то и странно. Он выглядел спокойным, как никогда. Я бы сказал, счастливым.
Визит в компанию по прокату лимузинов «Роллинг-сервис» в Куинсе оказался далеко не таким забавным, как встреча с Ронни Стронгом. И встретили Тараканов далеко не так сердечно. Зато обстановка была почти столь же «изысканной».
Детективы прошли через несколько боксов сервисного обслуживания, где надраивали и отлаживали ряды черных машин, пока не отыскали кабинет управляющего. Это оказалась жалкая стеклянная коробка в дальнем углу, рядом с туалетом. На туалетной двери была пристроена стрелка, допускавшая два положения: «занято» и «загажено».
Управляющий оставил их ждать стоя, пока разбирался с жалобой клиента, которому пришлось дожидаться машины на тротуаре у Линкольн-центра во время Недели моды. Клиент требовал возмещения.
— Что я могу сказать? — отвечал управляющий, краем глаза разглядывая полицейских. — С тех пор прошла не одна неделя, а вы только сейчас обратились? Мой водитель утверждает, что, подъехав, не застал вас на месте. Ваше слово против его слова. Если бы я принимал на веру подобные жалобы, то давно бы разорился.
Через десять минут пассивно-агрессивный тиран повесил трубку.
— Клиенты… — констатировал он.
Таррелл не удержался:
— Да кому они нужны, верно?
— Это точно, — без малейшей иронии ответил малорослый управляющий. — Настоящая заноза в заднице. Что вы хотели?
— Хотели спросить вас об одном из бывших водителей. Эстебане Падилье.
Каньеро видел, как вытянулось лицо управляющего.
— Падилья здесь больше не работает. Мне нечего сказать.
— Его уволили, так? — Тараканы решили с лихвой отыграться за потерянные десять минут.
— Я не уполномочен обсуждать кадровые вопросы.
— С клиентом только что обсуждали, — напомнил Таррелл. — Снизойдите и до нас. За что его уволили?
— Это конфиденциальная информация. И вообще, я не помню.
— Что-то я не понял, — удивился Каньеро, — конфиденциальная или не помните? Я хотел бы уточнить, прежде чем отправлюсь в Комиссию по такси и лимузинам, чтобы проверить правомочность ваших действий.
Управляющий закачался на стуле, оценивая варианты. Наконец он сдался.
— Эстебана Падилью уволили за неуважительное отношение к пассажирам. Видите ли, мы такого не терпим.
— После восьми лет службы вдруг возникли проблемы? — удивился Каньеро. — По-моему, не складывается. А как по-вашему, детектив Таррелл?
— Никак не складывается, напарник.
Детективы знали: простейший способ заставить ложь рухнуть под собственной тяжестью — это обратиться к фактам. Никки Хит внушала, что это подпункт ее правила номер один: «Временная шкала — ваш друг», «Учуял вранье — уточняй подробности».
— Видите ли, сэр, мы расследуем дело об убийстве, а вы сейчас заявили, что один из пассажиров мог затаить зло на вашего водителя, ставшего жертвой преступления. Мы вынуждены спросить имя клиента, подавшего жалобу на мистера Падилью. — Таррелл ждал ответа, скрестив руки на груди.
— Я не помню.
— Понимаю, — сказал Таррелл. — Но если подумать, может быть, припомните?
— Вряд ли. Прошло столько времени.
Каньеро решил, что пора снова обратиться к фактам.
— Я уверен, что вы хотите нам помочь. Попробую предложить способ. Вы ведь ведете учет поездок? И я вижу, последнюю жалобу вы записали, значит, их тоже учитываете. Мы просим предъявить все записи о поездках Эстебана Падильи до его увольнения. Скажем, за четыре последних месяца. Как вам такой вариант в качестве альтернативы инспекции Комиссии по такси и лимузинам?
