– Ну так вы все узнали про моего Аркашу?
– Да. Я закончила расследование. Вы хотите все услышать именно теперь?
– Чего уж там. Семь бед – один ответ. Тем более что я давно искала правды. Даже хорошо, что услышу ее сейчас, когда… Господи, я думала, он проживет еще недельку. Странно. Может быть, Сашу взволновала встреча с вами? – предположила Костромская, переведя взгляд с маленького пламени свечи на меня.
Вот только этого не хватало. Теперь она найдет «стрелочника» во мне? Я знаю, что в такие моменты люди всегда находят кого-то виноватого, как бы желая оправдаться. Это уж закон. Такова наша природа. Но, чувствуя подоплеку, я решилась рассказать этой несчастной всю правду. Ведь это моя работа, она сама наняла меня, чтобы сейчас узнать то, что хотела. И я приступила к повествованию, стараясь обходить краеугольные камни, чтобы хоть как-то смягчить удары по и без того израненной душе моей клиентки.
Анастасия Валентиновна молча выслушала мой отчет о причинах гибели ее сына. Она даже бровью не повела, узнав, что он шантажист. И о том, что именно Осипенко, который был ей прекрасно знаком, нанял для устранения Аркадия человека. Тут даже не скажешь «киллера». Слишком громко звучало бы по отношению к покойному Александру Степановичу. Но когда пришло время назвать его имя, я остановилась.
– Вы разрешите, я закурю? – попросила я до сих пор молчавшую Анастасию Валентиновну. – На кухне. Или выйду в подъезд?
Она также молча встала с дивана, взяла со стола хрустальную пепельницу, или, скорее, плоскую вазочку, и подала мне:
– Курите здесь, Татьяна Александровна. Я бы не хотела прерывать разговор.
Я не стала отказываться и сделала глубокую затяжку перед самой, на мой взгляд, неприятной частью отчета. И в этот момент ждала, что Костромская сама задаст мне вопрос. Но она по-прежнему молчала.
– Ну, теперь вы почти все знаете, Анастасия Валентиновна, – выдохнула я в потолок сигаретный дым, так пока и не решившись сказать про Александра Степановича.
Единственный момент, когда я его упомянула, был связан с этими таинственными деньгами, обнаруженными ею в почтовом ящике. Но она опять же никак на то не отреагировала. У меня складывалось впечатление, что она впала в какой-то ступор. Не вызвать ли на всякий случай «Скорую помощь»?
Пропустив как будто мимо ушей слово «почти», Костромская посмотрела на меня безжизненным взглядом и едва слышно вымолвила:
– А ведь это я во всем виновата.
– Не надо, Анастасия Валентиновна, – покачала я головой и отвела взгляд.
Мне показалось, что она сейчас прочитала все мои мысли относительно разбросанных ею камней. И тогда я решила, что как раз настало время сказать ей главное.
– Вы знаете, может быть, я лезу не в свое дело, но мне довелось побывать у Маргариты Постниковой.
После этой фразы потухший взгляд Костромской сразу изменился. В ее глазах, и мне это не показалось, вспыхнули живые искорки. Она буквально прожгла меня ими, ожидая дальнейшего рассказа.
– Так вот, я видела Верочку, – продолжила я, не сомневаясь, что Костромская понимает, о ком я веду речь.
– И что? – спросила она, затаив дыхание.
– Она очень похожа на Аркадия. Те же светлые волосы, те же глаза. Большие, голубые. Такая красивая девочка, вы не представляете! И смышленая очень. А Маргарита абсолютно не в курсе, что вы советовали Аркадию… Ну, в общем, обиды у нее на вас нет. Да и на него тоже. По-моему, она до сих пор его любит. Даже защищает. Меня это, честно сказать, даже удивило. Обычно брошенные женщины, да еще и с ребенком на руках, ведут себя иначе. А эта даже заплакала, когда узнала, что Аркадий погиб.
– Да? – тихо переспросила Костромская после продолжительной паузы. – А вы говорите, девочка на него похожа?
– Просто одно лицо. Только вот одета бедненько. Вы подумайте, Анастасия Валентиновна, не мне, разумеется, вам тут что-то советовать, но…
И я замолчала, предоставив ей возможность самой поразмыслить над моей незаконченной фразой.
– Спасибо, Танечка. Вы мне очень помогли, – только и ответила она, вставая с дивана и давая тем самым понять, что аудиенция окончена.
Я затушила сигарету и направилась к выходу. В коридоре Костромская вручила мне конверт, и мы сухо распрощались. Но я была несказанно рада, что мне так и не пришлось сообщить ей имя «киллера». Может быть, она вспомнит об этом завтра и позвонит мне?
А может быть, и не вспомнит.
Сев в «мишель», я заглянула в конверт. Там лежало гораздо больше денег, чем надо. Что ж, желание клиента – закон. Лишние деньги я сочту за бонус, причитающийся мне за внеплановую работу.
Как и обещала подруге Вальке, я посетила ее юбилей. Эх, и напилась же я тогда, желая поскорее забыть всю эту историю. Потом у меня было еще одно дело. Нет, по сравнению с предыдущим просто дельце. А в самом конце ноября я решила проститься с осенью и пошла прогуляться в наш городской парк. И вот на одной из аллеек вижу следующую картину: идет Анастасия Валентиновна Костромская, толкая перед собой ярко-красную детскую коляску. А в ней сидит прелестная девочка, только теперь уже не в неказистом синем комбинезоне, а в чудной маленькой шубке из натурального песца, выкрашенного в розовый цвет.
Ну и как вам мои мемуары? Сойдет для начала?
