Он смущенно рассмеялся.
– Может, это хозяйкина дочь…
– Нет, – покачала головой Глория. – И тебе это отлично известно.
– Ладно, твоя взяла.
Лавров ощущал неловкость и не мог скрыть этого. Глория как будто поймала его на месте преступления. Хотя ничего предосудительного он не совершил.
Пока они обменивались язвительными фразами, девушке надоело лежать. Она встала и принялась бродить по саду, сорвала спелое яблоко, вытерла и вонзила в него зубки. Без бинокля выражение ее лица было трудно определить.
– Полагаешь, здесь до сих пор занимаются контрабандой? – спросила Глория.
– Наверняка. В любой приграничной зоне не обходится без контрабанды.
– Хочешь разоблачить нарушителей закона?
– Ни в коем разе! – искренне возразил Лавров. – Какое мне дело до них?
– На какие деньги, по-твоему, построен этот дом, который мы сняли?
Лавров помолчал, задумавшись. Контрабанда? Ему плевать на всех контрабандистов вместе взятых. Если бы не ночной визитер, не книга, которую подсунула ему Глория, он бы не парился по поводу соседей.
– Каждый живет как может, – наконец выдавил он.
Глория нарочно уводила его в сторону, путала. Ей доставляло удовольствие морочить его.
– Скоро этой идиллии придет конец, – заявила она.
Как всегда, без дальнейших разъяснений, что она имеет в виду. Странно, но Лавров ее понял. Он с сожалением посмотрел на мелькающий в саду белый сарафан.
Вдруг из дома выбежал мальчишка лет семи. Мальчишка! Он подошел к гостье и взял ее за руку, что-то говоря. При этом он не поднимал головы.
– Прости… – буркнул Лавров, хватая бинокль и направляя его на странную парочку в соседском саду. Мальчишка повернулся, словно не позволяя рассмотреть себя.
– Слепой, – обронила Глория.
– Черт! Теперь все ясно…
– Что тебе ясно?
– Хозяйка обманула. Она не призналась, что у нее есть ребенок. А ведь я спрашивал!
– Это не ее ребенок…
– Ах, да. Она старовата для того, чтобы быть его матерью. Значит…
– Галина Васильевна не обязана отчитываться перед тобой, – перебила Глория. – Кто ты ей, чтобы чего-то требовать? Мы платим за ее услуги, а не за ее исповедь.
Лавров уставился в бинокль на милую девушку и мальчика, у которого были белые глаза. В какой-то момент тот обернулся и потянул девушку к дому. Очевидно, мальчик не выносит дневного света.
– Он правда слепой, – прошептал Лавров, опуская бинокль. – У него бельма на обоих глазах.
– Какой ужас…
– Ужас? Не ты ли твердила про слепого мальчика?
– Я говорю только то, что вижу.
– Что же ты теперь видишь?
– Смерть…
* * *
Ордынцев жадно разглядывал поднятую со дна моря находку.
– Где вы обнаружили мешок?
– Чуть в стороне от остова затонувшего судна.
Остовом они называли погребенные под слоем ила и песка деревянные конструкции, похожие на корпус древней галеры.
Максим Сергеевич с недоумением покрутил пустой мокрый мешок в руках.
– Там еще были камни, – добавил Антон и показал на разбросанные по палубе обломки ракушника, обкатанные морем.
– Камни… камни…
Руслана молча наблюдала за этой сценой, стоя рядом с хозяином яхты. На палубу не вышел только рулевой, он же кок. По причине занятости. На яхте привыкли обедать поздно, около пяти часов вечера, когда спадала жара. В полдень обходились холодной водой, пивом и легкими закусками. Каждый мог взять в холодильнике что пожелает и утолить голод.
Блондинка вообще сидела на диете. Салат из мидий и зеленый чай – вот и все ее меню. Не считая «Мартини», разумеется. Вечером она иногда позволяла себе немного рыбы или творога.
Сегодня Ордынцев решил угостить гостью и дайверов парочкой вкусных блюд, растолкал кока и отправил того на камбуз. Возможно, таким образом он хотел загладить свою вину перед Русланой. Она чувствовала себя одинокой, хотя ей была обещана приятная морская прогулка.
– Что ты об этом думаешь? – повернулся он к блондинке, которая лишь пожала плечами.
– Это подстава, – вместо нее сказал Антон. – Как пить дать! Кто-то нарочно утопил мешок с этой… штуковиной. Камни послужили грузом.
– Штуковина? – взвился Стас. – Знаешь, сколько стоит такая ваза, если она подлинная?
– Если это подлинник, то ему нет цены, – зачарованно вымолвил Ордынцев.
– Не слушайте вы его, Максим Сергеич, – предостерег Антон. – Подлинную вазу никто в море не бросил бы. Даже ради прикола. Вдруг бы мы ее не нашли?
– Тут наши буйки, – заметила Руслана, подняв темные очки и наклонившись над вазой. – А вы не первый день ныряете. Осел и тот догадался бы, чем вы занимаетесь. Хм… интересная вещица. Научились же подделывать древние артефакты! В Египте это поставили на поток и гребут денежки, втюхивая фуфло доверчивым туристам.
От волнения она перешла на жаргон, но присутствующим было не до ее вульгарности.
– У меня дыхание перехватило, когда я ее увидел, – заявил Стас. – Смотрите на эти потертости… она сделана из металла. Почернела, но не проржавела. И весит… ого-го!
– Это серебро, – предположил Ордынцев. – Рисунок изумительный. Две нимфы, играющие в кости…
Накануне он проштудировал несколько книг по культуре Боспорского царства и греческих полисов на берегах бывшего Боспора Киммерийского.
– Почему нимфы? – не понял Стас. – Я думал, это просто девушки.
– Рядом с ними – два амура, – со знанием дела разъяснил Ордынцев. – Вот, смотри… мальчики с крылышками. Один тоже кости разглядывает, а другой держит над нимфами опахало…
И он пустился в подробности, от которых Руслана начала зевать, отворачиваясь и прикрывая рот ладошкой.
– Сенсации не получится, – заключила она, когда мужчины пришли к согласию по поводу изображения на сосуде. – По-любому это подделка. Так что остыньте, господа. Телевидение звать рано.
– Будь ваза настоящая, она бы находилась где угодно, только не в мешке с камнями, – поддержал ее Антон.
– Какое телевидение? – рассердился хозяин яхты. – Я не собираюсь всюду трубить о нашей находке. Сначала покажу вазу экспертам… вернее, эксперту: надежному, проверенному человеку. Постараюсь избежать шумихи. Огласка мне ни к чему.
– Она красивая… – признал Антон, беря вазу в руки и разглядывая со всех сторон.
Изделие при видимой простоте поражало совершенством формы и полной законченностью. Здесь не было ни одной лишней детали, ни одного лишнего штриха. Навскидку ваза напоминала амфору: то же изящное закругление силуэта, устойчивое донышко и две ручки. Но горло достаточно широкое, куда свободно могла пролезть рука.
