Валерия Михайловна сначала обращалась к психологам, потом втихаря пошла в церковь. Ставила свечки, била поклоны. Хотела побеседовать с батюшкой – но язык не повернулся открыть всю правду. А без исповеди ни один священник не возьмется давать советы. Выносить же мусор из избы было стыдно и боязно. Если муж узнает, разразится скандал.
Однажды она почти решилась, но ночью ей приснился жуткий сон. Будто явилась к ней женщина дивной красоты, черноволосая и чернобровая, склонилась к ее изголовью и прошептала: «Угомонись, Лера… не то пожалеешь. Коснусь тебя своими волосами, и быть тебе там, откуда еще никто не возвращался! Сгоришь, как факел!»
Сказала, расхохоталась звонко и… пропала. Только лунный луч заливал спальню мертвенным светом.
Валерия Михайловна очнулась в холодном поту, дрожа от страха. Хотела мужа растолкать, поведать, какой кошмар ей во сне привиделся. Но вспомнила предупреждение ночной красавицы, и передумала.
Утром она твердо заявила: «Надо Лиленьку замуж отдавать, Коля. Есть девушки, которым свобода не идет впрок. Сыграем свадьбу, а там, глядишь, все и уляжется».
Морозов спешно начал подыскивать дочери достойного жениха. Она отвергала кандидатов на ее руку и сердце. Заявила, что не желает выходить замуж. Но постепенно ее сопротивление ослабевало, и наконец она согласилась вступить в брак с Валентином Шлыковым. Почему из прочих, куда более положительных молодых людей, ее привлек этот безвольный и склонный к выпивке парень, для родителей было загадкой.
Впрочем, они ухватились за эту спасительную соломинку.
«Ничего, – успокаивал жену Николай Степанович. – Они оба остепенятся. Молодая кровь переиграет, страсти улягутся, и все будет хорошо».
Казалось, он уговаривает сам себя. Валерия Михайловна не верила, что из Лили получится примерная жена и мать семейства. А с таким мужем, как Шлыков, и подавно. Но позволить дочери продолжать прежнюю разгульную жизнь Морозовы не могли. Они слишком любили ее. Авось и правда остепенится.
Валерия Михайловна услышала, как хлопнула входная дверь, и торопливо направилась в прихожую.
– Все в порядке, ма! – бросила ей дочь, снимая туфли. – Я в душ!
И больше ни слова. Ни где была, ни почему не позвонила. Вот так каждый раз! А ведь время уже приближается к обеду.
В ванной зашумела вода. Валерия Михайловна опомнилась, поспешила в кухню разогревать бульон, варить кофе. Стряпня успокаивала ее, возвращала к обыденности, к непоколебимым семейным устоям. Прежде всего девочку надо накормить, а потом уж читать нотацию.
– Есть не буду! – сообщила Лиля, усаживаясь с мокрыми волосами за стол. – Только кофе, и покрепче. С пенкой, как я люблю.
– Мне звонила твоя будущая свекровь, – сказала Валерия Михайловна, подавая ей чашку. – Крайне недовольная твоим поведением. Почему ты бросила Валека одного в клубе?
– Пить меньше надо. Он нализался, как свинья. Стыдно было сидеть с ним рядом.
– Ты его любишь?
– При чем тут любовь? Вы сами хотели выдать меня замуж, – с вызовом произнесла дочь. – Вот я и выхожу. Что-то опять не так?
Валерия Михайловна могла бы сказать много, но смолчала.
– Ты уже выбрала свадебное платье? – спросила Лиля, допивая кофе. – Когда поедем покупать?
– Не знаю, понравится ли тебе…
– Понравится!
Такая странная покладистость насторожила мать. Обычно Лиля критиковала ее вкус и выбирала себе совсем другие вещи. Но к собственной свадьбе она относилась с прохладцей, как будто замуж выходит другая девушка. Не та, которая сидит на кухонном диванчике и пьет кофе.
– Где ты провела ночь?
– У подружки, – не моргнув глазом солгала Лиля. – Назло Валеку. Пусть ревнует. Это мужчинам полезно.
Ее волосы начали высыхать и завиваться колечками. Даже непричесанная, без краски дочка блистала красотой.
– Могла бы нам с отцом позвонить, – укоризненно произнесла Валерия Михайловна.
– Скоро я вообще буду жить отдельно.
Лиля обладала талантом отвечать, не отвечая. Эта ее манера раздражала собеседника, но девушка не собиралась ничего менять. Ее все устраивало.
– Ты что-то скрываешь от нас…
– Допустим, – не стала отпираться дочь. – У меня появились собственные тайны. Не только же вам с папой секретничать?
– Мы не секретничаем… – растерялась Валерия Михайловна.
Лиля ненароком попала в точку. Когда она успела заметить, что происходит между матерью и отцом?
– Как бы не так, – усмехнулась девушка. – Я же вижу, что папа…
Она осеклась и поджала губы, разглядывая кофейную гущу на дне чашки.
– Что ты имеешь в виду? – не выдержала мать.
– Каждый имеет право на тайну. Когда все вокруг прячутся и шушукаются, невольно хочется заняться тем же.
– Мы с твоим отцом…
– Хватит, мамуля! Я не слепая. И никогда не была слепой. Зря вы считаете меня дурочкой. Я все вижу. И кое-что понимаю.
– Мы не…
Лиля поднялась, запахнула короткий халатик.
– Ты не обязана оправдываться! – с этими словами она зашагала к выходу. На пороге кухни она обернулась и добавила: – Так же, как и я…
* * *
Поселок Роща
Дом Ветлугиных выглядел угрюмым не только снаружи, но и внутри. Трудно было сказать, что делало этот добротный, обставленный дорогой мебелью коттедж негостеприимным и неуютным.
Но Лавров сразу почувствовал себя не в своей тарелке.
– Обед подавать? – осведомилась кухарка, пышная и добродушная женщина в ситцевом платье и фартуке.
– Позже… – обронила хозяйка. – Я тебя позову, Клавдия.
Кухарка на секунду задержала взгляд на грязном мятом подоле Марианны и тут же удалилась.
Хозяйка и гость расположились в гостиной. Разумеется, еще во дворе Лавров снял наручники и убрал их в карман. Его визит не должен вызывать кривотолков. Косу он обмотал своей ветровкой и положил рядом с собой на пол. Не оставлять же важную улику без присмотра?
Вдова с болезненной гримасой потирала красный след на запястье.
– Мне нужно переодеться, – робко вымолвила она.
– Нет. Сначала поговорим. Я буду задавать вопросы.
– Хорошо…
Она опустила голову и покосилась на обернутое курткой орудие. У нее не было выбора.
– Зачем вам понадобилась та же самая коса? Вас потянуло туда, где вы ее припрятали?
– Я не прятала. Я ее искала… и нашла, – повторила женщина. – Я хочу знать, почему умер мой муж. Кто его убил?
– Инфаркт, разве не ясно? Покойный был трусливым человеком?
