– Я думал, ты погиб, – оправдывался банкир. – Мне сообщили, что ты разбился.
– Представляю, какой восторг это вызвало в твоей жалкой душонке…
– Не смей меня оскорблять! Я хотел договориться по-хорошему, честно! Предлагал тебе выгодную сделку…
– А я, упрямый осел, заартачился, – хохотнул Зубов. – Это моя картина, Федя! Заруби себе на носу!
– Здесь нет ничего твоего, Валера. Впрочем, и моего тоже. Собственность – такая же химера, как и жизнь. Все, что нас окружает, дано нам во временное пользование! Одни уходят, другие приходят… Знаешь, скольких владельцев видели эти полотна? Перед ними прошли целые поколения. И где они сейчас? Превратились в прах, истлели…
– Зачем ты здесь, Сатин? Неужели ты прикатил сюда прочитать мне лекцию об иллюзорности бытия? Ах да! Ты думал, что я умер… и решил завладеть моей коллекцией. Вернее, одной картиной. Тебе Блюмкин наговорил всяких бредней? Или ты сам догадался?
– Какая разница…
– Акимыч любил выпить лишку… Он дал мне клятву молчать. Но какой с алкаша спрос?! Я ему верил. А он меня подвел. Ты тоже оказался лживым мерзавцем! Решил обокрасть меня! Подлец…
Зубов говорил медленно, слегка растягивая слова, как человек, который сильно устал или болен. Вероятно, в больнице ему укололи успокоительное и обезболивающее, и он находился под действием лекарств. Голос Сатина дрожал от волнения, и было понятно почему. Фактически хозяин дома застукал его за неблаговидным поступком…
– Ты мне заплатишь! – угрожающе произнес Зубов.
– Конечно, заплачу… Я когда-нибудь отказывался платить?
– Да ты не человек. Ты мешок, набитый деньгами…
Лавров сделал Глории знак остановиться и осторожно заглянул в галерею. Зубов стоял спиной к двери, преграждая банкиру путь к бегству. У него в руке был пистолет. Вероятно, он специально взял его, увидев во дворе машину Сатина и узнав от охранника о вторжении в свое жилище. Фигура Зубова покачивалась, словно тот был навеселе. Если наброситься на него сзади, он, пожалуй, выстрелит… и может ранить банкира. В лучшем случае. Худший вариант Лавров сразу отбросил.
– Послушай, Валера… ты был на волосок от смерти и спасся, – заговорил Сатин. – Неужели ты не осознал бренности всего мирского? Прояви же благоразумие. Продай мне полотно! Я дам достойную цену…
– Тебе? Разве твой француз отказался от покупки?
– Нет никакого француза. Я его придумал, чтобы…
– Ты фигляр, Федя, – не дослушал Зубов. – Балаганный фокусник! Каких еще голубей ты прячешь в рукаве? Я устал… мои силы на исходе… Молись, дружище, пока я не прострелил твою башку… Авось Господь сжалится! Мне бы не хотелось отправлять тебя в ад…
– Дай мне взглянуть на портрет! Я искал его с самого детства… сначала в мыслях, затем наяву. Я ждал этой восхитительной минуты, не загадывая, какой она будет. Покажи мне его, кавалера в голубом камзоле…
– Зачем? Твоя смерть уже перед тобой… ее черный глаз смотрит тебе в лоб…
– Ты не сделаешь этого, – торопливо произнес Сатин. – Ты знаешь, что я не вор, а ты не убийца… Мы столько лет бок о бок шли к своей цели! Я помог тебе заработать на театр и на строительство дома…
– Без Полины мне не нужен ни театр, ни дом. Она ушла от меня… ушла навсегда… Почему так случилось? Скажи мне, и я отпущу тебя…
– Я… не знаю!
– Вещунья не обманула, – пробормотал Зубов. – Когда я подыскивал помещение для театра, она явилась мне в одном из темных коридоров… Там шел ремонт. Она вынырнула из-за кучи мусора, потрясая своей клюкой. Я принял ее за бомжиху. Горбатая старуха в лохмотьях показалась мне сумасшедшей. Она уставилась на меня и прокаркала: «Убирайся прочь! Здесь правит великая тьма! Здесь смертью пахнет…» Зря я ее не послушал. Она знала, Федя… Она все знала. А ты врешь! Всегда врал… Тебе нужен был портрет. Ты дошел до того, что явился обокрасть меня! Будь ты проклят!..
– Мне сказали, что ты разбился…
– Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены, – усмехнулся Зубов. – Ты просчитался, Федя… твои мозги дали сбой…
Он плохо держался на ногах. Пистолет прыгал в его руке, и палец в любую секунду мог рефлекторно нажать на курок.
Сатин взмок, по его спине под рубашкой текли струйки пота. Он помнил о баллончике в кармане брюк, но не мог им воспользоваться, чтобы защитить себя. Зубов выстрелит быстрее. Банкир украдкой бросал взгляды на дверь, надеясь как-нибудь выскользнуть из ловушки, в которую сам загнал себя. Ему казалось, за дверью мелькают тени…
Глава 33
– Надо что-то делать, – шепнула Глория. – Зубов совершенно не в себе. У него травматический шок…
– Вижу.
– Я отвлеку его.
Лавров не успел моргнуть, как она распахнула дверь и в полный голос заявила:
– Валерий Яковлевич! Мы нашли убийцу Полины Жемчужной и еще двух актрис. Это тот же человек, который повредил вашу машину. Из-за него вы чуть не погибли. Он во всем сознался!
– Ч-что…
Мгновенного замешательства Зубова хватило банкиру, чтобы выбить у того пистолет. Оружие со стуком упало на паркет, и отраженный эхом звук разнесся по всем уголкам зала.
– Кто вас пустил? – рассвирепел хозяин дома. – Что вам здесь надо?
После аварии его лицо распухло, глаза налились кровью, лоб пересекал кусок пластыря. С ссадинами на носу и щеках, с отекшими веками, он был страшен. Его рубашка была порвана, на ней виднелись засохшие пятна крови. Грудь Зубова судорожно вздымалась. Он даже не успел переодеться, – сразу схватил оружие и поспешил наверх, в галерею…
«Если ему укололи транквилизатор, то действие препарата идет на убыль, – отметила про себя Глория. – В таком состоянии от Зубова можно ожидать чего угодно…»
– Мы приехали сообщить вам, что убийца найден, – уже спокойнее сказала она. – Это Егор Митин. Он подрезал тормозные шланги вашего «лексуса».
– Вы чудом спаслись, – добавил Лавров.
Зубов смотрел на них мутным от бешенства взглядом. Из его губ вырвался сдавленный стон:
– Что вы… несете? Кто вас сюда звал? Этот подонок?
Он кивнул в сторону Сатина. Тот не растерялся, подхватил с полу пистолет и наставил на всех троих, поводя дулом. За его спиной в вечной немоте наблюдали происходящее крестьянские девушки, напыщенные вельможи, жены помещиков и барышни в напудренных париках…
– Зубов жив, тем лучше, – нервно забормотал он. – Я все равно сделаю то, зачем пришел! Вы мне не помешаете! Мне никто не помешает! Где ключ, Зубов? Говори, иначе я выстрелю!
Глория видела, что злополучная картина осталась закрытой ставнями. Сатин не успел добраться до нее.
– Стреляй, идиот… – не испугался хозяин дома. – Я не боюсь смерти. Я знаю ее в лицо… У тебя ничего не получится, дружище Сатин! У меня самого не получилось…
