– Его сиятельство желает, чтобы вы не спускали глаз с этого ирода! – продолжил управляющий. – Только вести беседы с ним строго запрещено. Потому что он, как сладкоречивая сирена, заманит вас в свои сети. Поняли меня, остолопы?
Раздался мужицкий гул – несколько голосов подтвердили, что поняли. Управляющий перешагнул порог конюшни и явно двинулся к комнатушке, в которой должен был сидеть Пашка. Вот именно – должен был! Но сейчас-то он находился на свободе! И Анна даже не представляла себе, что учинит сей нервный тип в красном камзоле, когда поймет, что птичка упорхнула.
Однако на полпути Захар Архипович замер и, потерев переносицу, громко произнес:
– Ну что, ирод, сидишь и горюешь о своей участи? Ну сиди, сиди! Его сиятельство тобой лично займется!
Управляющий явно струсил и не отправился к месту заточения Пашки, предпочтя разыграть спектакль перед мужиками, которые почтительно замерли около входа на конюшню и не могли видеть, в самом ли деле Захар Архипович находился около комнаты с пленником или нет.
Вслед за этим управляющий удалился, и со двора донесся его грозный, пискливый голос:
– Ну что, все ясно, остолопы? И смотрите у меня – если ирод сбежит, вас всех плетями засекут! До смерти! Потому что сей пленник – враг Отчизны нашей, кощунник и зложелатель здоровью нашего великого императора Павла Петровича!
Мужики загудели, что никого к конюшне не подпустят, и Захар удалился. Анна и Пашка осторожно выглянули из-за одного из стойл: покинуть конюшню представлялось малореальным. Потому что мужики, вооруженные топорами и косами, расположились прямо около входа. И было их человек шесть-семь.
Тогда Анна указала на коридор, который вел куда-то вдаль. Они миновали его, оказались на другой стороне конюшни. Там, на самом верху, в стене виднелось небольшое оконце.
Пашка – настоящий джентльмен! – подсадил Анну и помог ей забраться на окно. А затем и сам подтянулся и оказался, как и девушка, на крыше конюшни. Уже окончательно стемнело, однако дворец был освещен пламенем факелов.
Беглецы прошлись по крыше, а затем слезли с нее там, где их никто не мог увидеть. Первым спрыгнул Пашка, за ним последовала Анна. Однако, как назло, в этот момент кусты зашевелились, и оттуда показался Мишель, а следом за ним – розовощекая деревенская молодуха, которую он называл Василисой.
Анна приземлилась прямо перед ними. Мишель завопил дурным голосом и, крича что-то о нечистой силе, ведьме и живых мертвецах, дал деру. Молодуха же, которую кавалер в кустах явно тискал, издала протяжный стон, однако, в отличие от Амалии Карловны, в обморок не повалилась и, крестясь и бормоча молитву, попятилась задом.
– Сгинь, ведьма, сгинь, окаянная! – донеслось до Анны, и она вдруг подумала, как комично и в то же время ужасно, должно быть, выглядело ее приземление с крыши: в темноте на молодуху и кавалера падает с неба особа в развевающемся шлафроке и чепце с диким выражением лица.
Но на подмогу Анне пришел Пашка, который, воя, ринулся на молодуху. Та, заорав благим матом, все-таки повалилась в обморок, а Анна дала Пашке легкий подзатыльник и укоризненно заметила:
– Зачем ты так ее испугал? Она же теперь, может, заикой на всю жизнь останется!
Пашка посмотрел на молодуху и заметил:
– Ну, с таким бампером может даже окосеть. Все равно от мужиков отбоя не будет!
Анна хотела было возразить нахальному мальчишке, но тут со стороны двора послышались голоса, замелькали во тьме факелы, которые, видимо, несли мужики. До беглецов донесся возбужденный голос Мишеля.
– Это все она, ведьма! Такая ужасная, в белом саване, а на голове у нее змеи живые шевелятся! Прямо с неба на нас спрыгнула… На меня, я хотел сказать. А до этого она по небу на метле летала! И глаза у нее красные-красные, и нос огромный крючком, бородавка на раздвоенном языке, а посредине лба – коровий рог!
Пашка взглянул на Анну и прошептал:
– Так-так… Огромный нос крючком, бородавка на раздвоенном языке, посередине лба – коровий рог. Так и есть, это ты, Анечка!
Анна же снова попыталась дать ему подзатыльник, но Пашка увернулся. Девушка прошептала:
– Вот, теперь они нас ловить будут! И чего ты только шум поднял?
– Я шум поднял? – протянул обиженно Пашка. – Это ты их испугала, а не я!
– Ведьма, ведьма! – гудели нестройные голоса, среди которых выделялся знакомый дискант, принадлежавший мужичку с бельмом.
– Говорил же я вам, что в лесу ведьма живет, а вы мне не верили! Она детишками питается, которые заблудились. И на метле по ночам летает. У них, стало быть, шабаш скоро. Вот и готовится. И прилетела освободить своего полюбовника, того самого сынка лешего, который на конюшне под запором сидит!
– Ну что, полюбовничек, нам надо уносить ноги. Причем как можно скорее! – заявила Анна. Вот, оказывается, как из простого явления, которому было логическое объяснение, могла вдруг возникнуть бытовавшая уже двести лет глупая басня и народная легенда. Она – ведьма. А Пашка – сын лешего!
Пашка потянулся к пистолету, который лежал в кармане шлафрока Анны, но та отрицательно качнула головой и, подумав, указала во тьму. Их путь лежал в парк, которого вообще-то еще и не было как такового. Однако имелось озеро, на котором располагался островок с беседкой.
Анна и Пашка устремились к нему, потому что Анна знала, что надо теперь сделать. Она откроет портал так же, как открыла его в будущем. Они с Пашкой нырнут в него – и окажутся там, где нужно!
Они неслись по траве, а позади них виднелось марево факелов и слышались громкие голоса и пьяные крики. Наконец, в ночи замаячило что-то белое. Это была мраморная беседка.
К ней вел пока что один-единственный мостик, второй еще построить не успели. Анна обернулась и заметила, что за ними, похоже, никто не гнался. Похоже, преследователи пока не поняли, куда же направилась ведьма.
Но тут со стороны конюшни донесся дурашливый вопль:
– Сбежал ирод! Нетути его тут!
И тотчас народ подхватил:
– Ведьма его унесла с собой! Ведьма здесь, она всех нас погубит!
А потом послышался и другой, жуткий, клич:
– Убейте старую! Заколите каргу! Отрубите ей башку!
Анна вздрогнула, не представляя себе, что случится, если вдруг она попадет в руки этих необразованных, суеверных и, в сущности, добрых душой людей. Только вот крепостной строй их, кажется, немного испортил.
Однако раздумывать об этом времени не было, потому что встречаться с преследователями Анна явно не намеревалась. Все равно долго задерживаться в 1799 году они с Пашкой не намеревались. Занятно тут, конечно, однако лучше вернуться в комфортный 2013 год.
Анна встала на мостик, опустилась на колени, прикоснулась рукой к воде – и вода вдруг засветилась, как будто в озере находился источник энергии, а затем в беседке появилось знакомое ей мерцающее веретено.
