– Забирайте тело, – кивнул доктор санитарам, и они торопливо принялись укладывать труп на носилки.
Журналистка хотела что-то сказать Михалычу, но вдруг в ее сумочке зазвонил телефон. Костя вопросительно взглянул на жену.
– Мама, – проговорила Зорина и нажала кнопку:
– Слушаю тебя, мамочка.
Евгения Георгиевна затараторила в трубку:
– Катюша, мне только что сообщили ужасную новость. Значит, Галочка Смирнова убита?
– Мама, мы еще ничего не знаем, – недовольно ответила Зорина. – А кто тебе сказал?
– Ее мама. Она попросила помочь с похоронами. А еще она просила тебя найти убийцу. Ты слышишь меня, доченька? Вы с Костиком постараетесь?
– Конечно, я тебе твердо обещаю, – произнесла Катя. – А как Полинка?
– С ней все нормально, – сказала женщина. – Катюша, у меня к тебе предложение. Я знала эту девушку, и ее смерть задела меня до глубины души. Вам с Костиком придется хорошо поработать вместе на пару. Для этого моя внучка должна быть под присмотром. Мы с Тамарой Михайловной предлагаем свои услуги.
– Мама, ты нашла неподходящее время для разговора, – оборвала ее журналистка. – Но мы подумаем, – она знала свою родительницу. Евгения Георгиевна не отстанет, пока не получит ответ на свой вопрос. – Сегодня обо всем поговорим.
– Мама Гали побоялась тебя беспокоить, – вздохнула Евгения Георгиевна, – и попросила меня кое-что тебе передать. Она хочет, чтобы ты сегодня к ней зашла.
– Конечно, – бросила Катя. – А сейчас извини. Мы на месте преступления.
– Ладно, доченька. За Полину не волнуйся.
– Хорошо, мамуля, – закончив разговор, она повернулась к Скворцову: – Маме звонила Ирина Анатольевна. Это мать Гали. Она просила меня подъехать к ней сегодня.
– Поедешь? – Костя с беспокойством посмотрел на жену. Та кивнула:
– Поеду.
– Я тебе сочувствую. Скажи, ты с ней общалась в последнее время?
К ним подошел Павел и прислушался к разговору. Катя собралась ответить, но вдруг покачнулась и чуть не упала на холодный замшелый пол:
– Ребята, я больше не могу тут находиться. Прошу вас. Помогите мне отсюда выйти.
Полицейские подхватили ее под руки и почти вынесли на свежий морозный воздух. Она с наслаждением вздохнула:
– Галя заменяла меня на моем рабочем месте. В последний раз мы общались с ней несколько дней назад. Мне позвонил Пенкин и попросил поговорить со Смирновой. За год она не предоставила ему ни одного интересного материала, – она вдруг оборвала себя и щелкнула пальцами. – Ребята, а может, ключ к убийству в этом материале?.. Галя сказала: ее статья станет убойной. Возможно, ее и убили из-за этой статьи. Кто-то знал о ней и не хотел, чтобы она увидела свет. Тогда, кроме ее мамы, мне нужно побывать на своем рабочем месте, где в последнее время трудилась Галя, и обязательно заглянуть в ее компьютер. Вероятно, моя подруга уже делала наброски будущей статьи.
– Бери нашу машину, – Костя протянул ей ключи. – Мы поедем на полицейском «уазике».
– Еще мама заявила, чтобы мы не беспокоились с тобой за нашу дочурку, – добавила журналистка. – Она под надежным присмотром бабушек.
– Отлично, – Скворцов обнял жену. – Поедешь прямо сейчас?
– А чего ждать? Все уже сделано. Я тут не нужна.
– Сначала к Ирине Анатольевне?
Катя кивнула:
– Возможно, ей известно что-нибудь еще.
– Позвонишь мне?
– Разумеется.
Женщина села в машину, включила зажигание и медленно поехала по ухабистой кладбищенской дороге. Павел и Костя провожали ее глазами. Санитарный автомобиль увез тело, и лишь желтый «уазик», стоявший в сторонке, ждал пассажиров. К ним подошел Петя:
– Прочтете протокол, товарищ майор? – он показал его Киселеву. Тот быстро пробежал глазами:
– Нормально, неси понятым. Они подпишут, и мы поедем.
Прохоров поспешил к понятым, с бледными лицами стоявшим у входа в склеп. Старушка дрожавшей рукой взяла шариковую ручку.
– Господи, упокой ее душу, – проговорила она. – Такая молоденькая. Ей бы жить и жить на этом свете, – она внимательно прочитала протокол и только после этого подписала. – Теперь Егорычу передать?
Петя кивнул. Сторож закусил губу:
– Доверяю тебе, Матвеевна. А мне читать его ни к чему. Да и все равно без очков ничего не вижу. – Ручка прыгала в его заскорузлых пальцах. – Покажите, где поставить закорючку.
– Скажите, а вы ничего не заметили? – поинтересовался Прохоров.
– А что я должен был заметить? – удивился Егорыч. – Впрочем, вы уже спрашивали. Ничего.
– Ну, вспомните, может быть, вы видели кого-нибудь на кладбище или возле склепа, – Петя изо всех сил пытался выдавить из него хоть какие-нибудь сведения. Однако Егорыч был непреклонен:
– А никого я не видел.
Старший лейтенант с укоризной взглянул на сторожа:
– С похмелья…
Теперь уже Егорыч глянул на него с претензией:
– А вот это ты зря, молодой человек. Пью, как все нормальные люди. Только по праздникам. А почему ничего и никого не видел… Я же не кладбище охраняю, хотя и числюсь кладбищенским, а инвентарь. В начале кладбища автобусы стоят, которые покойников возят, видал? Вот их и сторожу. Там и моя каморка. А по кладбищу не расхаживаю, хотя мертвецов не боюсь. Просто мне это без надобности. И склепы меня не интересуют. Хотя, признаюсь, ходит туда народ. Готы эти, или как их там… не так, чтобы часто, но шастают.
– Готы? – Петя подался вперед. – И когда их можно застать?
Егорыч пожал плечами:
– Когда как. Брешут, что они только по ночам сюда ходят. Иногда и днем кантуются. Вы бы с ними пообщались. Возможно, они что-то знают. Все время возле склепов ошиваются. Их даже власти гоняли.
Прохорову не улыбалась перспектива провести ночь на кладбище в ожидании прихода готов или привидений, однако, похоже, другого выхода не было.
– Ну, спасибо, – поблагодарил он сторожа и работницу церкви. Те пожали плечами:
– Да за что? Девушку ведь не воскресишь.
Глава 12
Ирина Анатольевна Смирнова, мама Гали, проживала в новостройке, в однокомнатной квартире с двумя детьми. Когда она развелась с отцом Гали, директором фабрики, влюбившимся в молодую секретаршу, муж оставил ей трехкомнатную квартиру.
– Не держи на меня зла, Ира, – сказал он перед уходом. – Я понимаю, на что тебя обрек, оставляя с двумя детьми. Но и ты меня пойми. Я не властен над чувствами. Я уже пробовал бороться и взывать к совести, но это выше меня.
Женщина махнула рукой:
