– Не отдавать же ее государству, если у меня есть близкие родственники.
– Нет, я не согласна, – Лиза всячески открещивалась от подарка, и Софья Михайловна полюбила ее еще больше.
– В конце концов, – заметила актриса, – когда я перееду к вам в Австралию, можешь вернуться сюда и продать ее. Я уже слишком стара, чтобы заниматься подобными вещами. А ты молода и умна. Начни я это дело, меня обязательно обманут. А ты справишься и привезешь вырученные деньги в Сидней. Я тоже хочу внести свою долю в ваше хозяйство. Тебе неудобно принимать от меня подарок, а мне неудобно садиться на вашу шею. Правда, в этом есть логика?
Лиза пожала плечами:
– Раз вы настаиваете…
– Настаиваю. Теперь понятно почему?
Девушка вздохнула и согласилась. На следующий день дарственная была оформлена, и Лиза стала собственницей квартиры и начала готовить документы Пономаревой для объезда в Австралию. Актриса напоследок решила устроить в театре прощальный бенефис на радость тем, кто давно мечтал о том времени, когда Софья Михайловна покинет труппу. Сегодня она последний раз играла в спектакле «Гамлет» Гертруду, мать Гамлета. Боже, сколько доставалось ей за эту роль, особенно в последние годы! Дескать, она сильно стара для датской королевы и способна только рассмешить зрителей. Пономарева улыбнулась и взглянула на настенные часы. Сейчас придет гример. Женщина распустила волосы, провела по ним расческой и поморщилась. Уже несколько недель они просто вылезали клочьями. Хорошо, что все ее роли предусматривали парики. Да, возраст есть возраст. Душа осталась молодой, а вот тело подводит. Актриса вздрогнула, когда распахнулась дверь и гримерша, женщина неопределенного возраста, очень искусно загримированная, зашла в комнату.
– Готовы, Софья Михайловна?
Актриса открыла рот и схватилась за сердце. Она как-то сразу побледнела, и гример участливо склонилась над ней:
– Вам плохо?
Пономарева силой заставила себя покачать головой:
– Все нормально, Света. Наверное, просто устала. Знаешь, с этим отъездом столько дел, хотя Лиза и взяла на себя основные заботы.
Гример ловко орудовала кисточками:
– И охота вам тащиться в такую даль?
– Мне охота увидеть свою родную сестру, – сказала Софья Михайловна. – Она очень больна и не может приехать. Значит, придется собираться в дорогу мне.
Гример пожала плечами:
– Не жалко навсегда покидать Родину?
– Я родилась и выросла в другом городе, – бросила актриса. – Так что с Приреченском меня мало что связывает. Разве только театр, но и отсюда бы мне в скором времени пришлось уйти. И я осталась бы совсем одна в пустой квартире. Разве это хорошо? Не лучше ли умереть на руках моих близких?
Светлана вздохнула:
– Впрочем, вам виднее. Может, вы и правы. Давайте я помогу вам одеться.
Пономарева встала, чтобы надеть платье Гертруды, но тут же тяжело опустилась на стул.
– Голова кружится, и сердце болит.
Света дотронулась до нее:
– Может, позвать врача?
Актриса отстранила ее и заставила себя подняться:
– Не нужно. Еще, чего доброго, он отправит меня домой. А этого нельзя допустить. В сегодняшнем спектакле я должна сыграть, чего бы мне это ни стоило.
Гример помогала ей одеваться.
– Желаю удачного выступления.
– Тем более оно последнее, Светочка.
Пошатываясь, женщина вышла из гримерки. Режиссер давал актерам последние наставления. За кулисами слышался шум из зрительного зала. Заметив Пономареву, идущую нетвердой походкой и бледную даже под слоем грима, он участливо спросил:
– Вам плохо?
– Волнуюсь за свое выступление, – теперь, казалось, болело все тело. Ноги сводила судорога, к горлу подступала тошнота. Софья Михайловна порадовалась, что ничего не ела с утра. Ее тошнило уже тогда, только приступы были не такими сильными. Ей стало по-настоящему страшно. Иногда подобными признаками сопровождается инфаркт. Не дай бог, он свалит ее прямо на сцене. Боже, только не сегодня, не сейчас и уже не в этой стране! Женщина старалась припомнить все молитвы, однако ни одна не пришла на ум. Впрочем, это было неудивительно: она никогда не молилась. Когда начался спектакль, Софья Михайловна ничем не показывала свое состояние и играла как обычно. Никто не подозревал, как тяжело ей давалось каждое слово! Как назло, зал был битком набит, люди знали: их любимая актриса покидает сцену. Они пришли на нее, и ей нужно сыграть для них. Несколько раз Пономаревой казалось, что она теряет сознание, однако усилием воли удавалось возвращать себя в реальность. Наконец приблизилась финальная сцена, и женщина немного расслабилась. Скоро конец ее мучениям! Да, придется показаться врачу, иначе она не доедет до Сиднея. Откуда-то издалека до нее донеслись слова Николая Саенко, игравшего короля:
– Ваш сын одержит верх.
Пономарева открыла рот. Каждое слово давалось с невероятным трудом. Она не узнавала своего голоса:
Он потен и устал. Возьми платок мой,
Отри лицо, мой Гамлет. Королева
Пьет за здоровие твое.
Софья Михайловна с удовольствием глотнула холодной воды, которой наполнили кубок. Реплики Гамлета и короля, казалось, слились в одну.
– Сударыня моя.
– Не пей, Гертруда.
– Мне хочется; простите, сударь, – прошептала она и упала на холодный пол. Пономарева уже не слышала злого возгласа Саенко:
– Старая проститутка! Она уже ни на что не способна!
Никто не бросился на помощь актрисе до конца спектакля. Когда закрылся занавес, Николай презрительно посмотрел на нее:
– Вставайте, дражайшая Софья Михайловна. Спектакль закончен. Вы же не хотите пропустить свой блистательный выход для поклона.
На его удивление, женщина не шевелилась. Он дотронулся до нее рукой. Не скрывая отвращения:
– Софья Михайловна, перестаньте.
Занавес раскрылся, и послышались аплодисменты. К Саенко подошла Лилия Порывайло, игравшая Офелию:
– Вы что тут затеяли?
Николай растерянно взглянул на нее:
– Кажется, она того…
Возле них толпились другие артисты.
– Что произошло?
Зрители громко скандировали:
– Пономарева!
На сцену выбежал побледневший режиссер:
– Где Пономарева?
Кланявшиеся артисты указали ему на неподвижное тело. Режиссер охнул:
– Опускайте занавес! Вызываем «Скорую».
Когда приехали врачи, уже было слишком поздно. Им осталось только констатировать смерть.
– Вот и все, – закончила свой рассказ Валерия Станиславовна. – Она умерла, как настоящая артистка, на сцене. Что может быть прекраснее!
