Птенцов приехал на такси, через полчаса после того, как она заняла свою наблюдательную позицию. Александра предполагала, что его будет сопровождать Виктор, но антиквар прибыл в одиночестве. Мучительно морщась, он долго выбирался из машины. Художница поспешила ему на помощь. – Мне сегодня совсем нехорошо! – признался он, опираясь на ее руку. Лицо у него было землисто-серым. – Ноги не держат. Это здесь?
Он указал на потрескавшийся фасад старинного особняка. Александра кивнула:
– Да, но, кажется, вы приехали первым. Никого еще нет. Подъезд пуст.
– Вы в самом деле… – Он остановил на женщине долгий вопросительный взгляд, который Александра выдержала. – В самом деле не имеете к этому аукциону отношения?
– Никакого, – отчеканила она.
– Но тогда это очень странное совпадение!
– Очень… – сдержанно ответила Александра. – Что же, на улице ждать не стоит. Квартира, где, как я думаю, будет проводиться аукцион, пока заперта. Позвоните, ведь у вас есть номер! Быть может, они там заперлись изнутри!
Птенцов достал телефон из кармана обвисшего, потрепанного пальто. В утреннем свете на его щеках блестела седая щетина. Шарф, упавший с одного плеча, подметал тротуар. Мужчина набрал номер, подождал несколько секунд, сильно изменившись в лице от волнения. В сумке у Александры запел телефон.
Достав его, женщина увидела на дисплее фамилию Птенцова.
– Вы перепутали, вы мне звоните, – сказала она.
Мужчина выключил телефон. Их взгляды встретились и словно сцепились крючками.
– Я ничего не путаю. В сообщении, которое я получил последним, был указан этот номер, – возразил Птенцов. – Жаль, я не попробовал его набрать сразу же, привык, что у продавца пса всегда заблокирован телефон. Я бы тотчас понял, кому звоню, вы же у меня в записной книжке значитесь!
– Но я…
– Стало быть, это вы и должны провести меня на место аукциона! – перебил мужчина. – Ну же?!
– Но у меня нет ключа, – ответила как во сне Александра.
– Было сказано, что у этого человека есть ключ и он все знает.
Все еще чувствуя себя персонажем дурного сна, она опустила руку в карман пальто, нащупав ключ от мансарды.
– Я могу отвести вас наверх… – пробормотала она. – К себе.
– Это как вам будет угодно, – резко ответил Птенцов. – Мне написали, что меня отведут на место аукциона.
Возражать художница не стала. Реальность висела на волоске, она никогда прежде не ощущала так отчетливо ее иллюзорность. И все же ее манило неизвестное, как манит брошенный вызов, на который разумнее всего было бы не отвечать…
Они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Птенцов шагал тяжело, с трудом, но на руку спутницы больше не опирался, предпочитая цепляться за шаткие перила. «Он не верит мне! – стучала у Александры в висках единственная мысль. – Он не верит!»
Женщина и сама с трудом верила в происходящее. На площадке второго этажа она задержалась и тронула дверь. Мастерская была заперта.
– Выше! – отрывисто произнесла она.
На третьем этаже было тихо, казалось, и он вымер. На площадке четвертого их встретила лишь звенящая тишина. По железной лестнице, ведущей в мансарду, Птенцов всползал уже еле-еле, содрогаясь всем телом и задыхаясь.
…Они вошли в мастерскую, и мужчина, едва переводя дух, упал на подвернувшийся стул. Он открывал рот, собираясь что-то сказать, но тут же замирал, с досадой отмахиваясь, словно прогоняя кого-то невидимого, кто мешал ему дышать. «А если он умрет здесь, сейчас?» – с ужасом подумала женщина.
В кармане у Александры запел телефон. Взглянув на дисплей, она увидела незнакомый номер.
– Я только что последовала твоему совету. – Голос Маргариты, далекий и отстраненный, звучал как из другого мира. – Позвонила бабушке Иоаси и все ей сказала.
– Это… – Александра едва подбирала слова. – Это самое лучшее, что ты могла сделать! Давно надо было признаться, что они не родня!
– Она все знала. С самого начала.
Молчание, повисшее в трубке, было хрупким, словно выдутым из тонкого стекла.
– Она сказала, что знала – они с Иоасей не родственники. Знала о том, что Лукас не отец ребенка, когда Иоася еще не родилась. Ей сказал сын.
– То есть он знал?!
– Лукас и погиб из-за того, что знал, – холодно, бесстрастно обронила Маргарита. – Я думаю, Иоасю потому и приняли в семью, что за нее была уплачена такая дорогая цена.
И снова пауза, томительная, долгая, текущая в пустоту. Птенцов, отдышавшись, вытирал шею и лоб вынутым из кармана клетчатым носовым платком.
– Ты хочешь сказать… – проговорила художница.
– Когда выяснилось, что я беременна, Денис решил это использовать. Наш ребенок мог унаследовать солидное состояние, но при условии, что Лукас назвал бы его своим… А он, по некоторым причинам, никогда бы на это не пошел. Он знал, был уверен, что Иоася не его дочь. Он был бесплоден. С чего бы ему вдруг иметь детей?
– И ты…
– Нет! Я тут ни при чем, – поспешно ответила Маргарита. – Все сделал Денис.
– Я только и слышу – Денис, Денис! Все сделал он, только он. Но… я его ни разу не видела!
– Ты на что намекаешь? – гневно осведомилась Маргарита.
– Только на то, что ты обвинила в двух смертях человека, о котором я знаю только с твоих слов.
Птенцов резко повернулся на стуле и пристально взглянул на женщину.
– Забеременеть-то сама по себе я не могла бы, – после паузы произнесла Маргарита.
– Речь не о ребенке. Речь о том, кто убил Лукаса, двенадцать лет назад. И адвоката, неделю назад. И что за хорошую новость он хотел тебе передать?!
В трубке послышался смех.
– Новость? Да все ту же, старую. Ему удалось выкопать, что Иоася своим богатым родственникам не родня. И он желал продать нам это удивительное известие. Ну а мы… мы не захотели за него платить.
– «Мы»! Какие «мы»! Это ты одна все сделала! – у Александры от негодования срывался голос. – Это все сделала ты одна!
– О, нет! Нет, нет! Я для этого слишком чувствительная! – Маргарита то ли всхлипывала в трубку, то ли смеялась. – Помнишь, тогда, в кафе, мне показалось, что я вижу мужчину, который стоит на улице и смотрит на меня? Ведь это был он, Лукас. Иногда я вдруг вижу его в толпе.
– Ты с ума сходишь…
Птенцов встал, опираясь дрожащей рукой о спинку стула.
– Ты на Китай-городе сейчас? Одна? – спросила Маргарита.
– Не одна, – отрывисто ответила художница.
– Ты с Птенцовым, – утвердительно произнесла Маргарита. – Ну, передай ему трубку.
– Зачем это?
