– Здесь большую часть времени холодно, – ответила Александра. – Многие с непривычки простужаются.
Птенцов торопился забрать ключ, но теперь медлил уходить. Он нерешительно обводил взглядом стены мастерской, цепляя предмет за предметом. Казалось, он боится тронуться с места.
– Значит, вы живете здесь… Вы разве не пойдете со мной? – спросил он.
– Зачем же? – усмехнулась Александра.
– Но вы же хотели увидеть этого пса…
– Не такой ценой, – ответила она, помедлив. – Нет.
Мужчина сделал шаг к двери, остановился. На его лице было написано смятение.
– Послушайте! – проговорил он. – Вы что-то знаете? С этим псом что-то не то?
– С ним все не то, и вы знаете не меньше моего, – ответила Александра. – Он украден у законных владельцев. Если вы приобретете его, то никогда и никому не сможете его легально показать.
– Я уже стар, – перебил Птенцов. – Для меня слово «никогда» значит – несколько лет или месяцев. Это немного…
– Если вы купите его, то станете сообщником преступления.
– Я уже его купил. – Птенцов не сводил с нее глаз. – Все?
– Почти. – Александра подняла на него взгляд. – Помните, этот пес всегда возвращался в семью, которая им владела изначально! Не знаю, произойдет ли это на сей раз. Думаю, произойдет!
Птенцов помедлил на пороге. Затем открыл дверь, оглянулся еще раз и скрылся. Художница слышала его удаляющиеся тяжелые, неуверенные шаги. Вот они достигли уровня четвертого этажа, сделались глуше на третьем, замерли на втором. Она зажала руками уши. Ей вдруг сделалось страшно, словно это она сама должна была сейчас предстать перед серебряным псом, веками вынюхивающим не видимую никому другому цель.
Дом был пронзен звенящей тишиной. Александру знобило. Она вновь достала из кармана телефон, набрала номер, с которого звонила Маргарита. Номер был заблокирован.
Она опустила руку в расстегнутый карман сумки. Пальцы коснулись чего-то незнакомого – гладкого, с острыми краями. Это была фотография.
В первый миг Александре показалось, что она спит и во сне узнает, знает это смуглое лицо с мелкими чертами. Она уже видела эти темные миндалевидные глаза, волосы, бегущие черной волной вдоль острых скул… Лицо десятилетней девочки, пристально глядевшей на нее с полароидного снимка, было лицом, которое она уже видела во сне… Лицом старика с парализованными ногами, торговца книгами, друга чумного врача. Лицом, исчезнувшим когда-то во тьме, чтобы вновь из нее проявиться, несколько веков спустя.
За открытой дверью, внизу, на лестнице, на втором этаже, во всем доме по-прежнему было тихо. Быть может, впервые в жизни Александра не хотела присутствовать при этом волнующем событии, волнующем и интимном, как зачатие или роды, – при обретении коллекционером предмета своей страсти. Она смотрела на лицо девочки, с которой ей не суждено было встретиться. Лицо невинное, нежное, знакомое и незнакомое, хранящее на сомкнутых свежих губах улыбку, похожую на отпущение всех грехов. И сейчас Александре было совершенно все равно, существует ли на свете трюфельный пес королевы Джованны, является ли он подлинником, или копией старого шедевра, и сколько он может стоить – для того, кто готов уплатить за него назначенную цену…
