– Можно подумать, у меня есть выбор, – вздохнул Тайер, доставая из кармана сборник стихов. – Но поторопись! У нас полно работы.
Аннабель шла мимо грязных фасадов. Полуразрушенные дома с разбитыми стеклами, окна с решетками, двухметровые заборы с колючей проволокой поверху. Гостей встречала надпись: «Здесь два звонка: псы и моя винтовка. Дождитесь приглашения, чтобы войти!»
Аннабель свернула к высокой стене, на которой было нарисовано огромное лицо; в его распахнутом рту находилась ржавая дверь. Безмолвный крик. Отчаяние, гнев, страх. Но для Аннабель этот человек был хранителем древних верований, сторожем, охранявшим ее бабушку. Глядя на него, она не слышала крика, а раскрытый рот воспринимала как способ показать, что оккультные знания, полученные от предков, передаются только из уст в уста.
Аннабель вошла в здание.
В логово Мэй Заппе вел узкий коридор, заставленный каменными фигурами мифических зверей. Дракон, единорог, тролли и другие волшебные существа застыли как будто в танце. Мэй Заппе называла себя творцом горгулий.
– Ого! Похоже, я сплю наяву? – воскликнула старая женщина, лавируя между скульптурами. – Моя девочка!
Ее кожа была такой же черной, как и взгляд. В черных волосах резко выделялось несколько седых прядей. Глубокие морщины подчеркивали живость лица. Она прижала Аннабель к груди. Вокруг, на полках, подставках для скульптур, в широких светильниках, подвешенных к потолку, горели десятки свечей.
– Как дела у самой красивой женщины в городе? – спросила Мэй, не отпуская Аннабель.
– Любовь тебя ослепляет, бабушка. Знаешь, мне нужна твоя помощь…
– Я так и думала! Ты уже целую вечность не заходила ко мне просто так. Берегись, Аннабель, этот город тебя портит! Ты все реже действуешь по зову сердца!
– Мне очень жаль, работа отбирает все мое время. Обещаю приходить чаще.
– Ладно, я знаю, как у тебя там все сложно, а ты не можешь освободиться от их правил, да? Кто хочет быть такой, как Мэй Заппе? – усмехнулась она. – Ну же, говори, что тебя сюда привело…
Старая женщина взяла Аннабель за руку, как ребенка, и повела сквозь каменное стадо.
– Ты много знаешь… Я хотела показать тебе один символ и узнать его значение. Не думаю, что это связано с вуду, но, может, кто-то из твоих друзей узнает его.
Мэй усадила внучку на стул в форме высеченной из камня руки. Устремленные к небу пальцы служили спинкой, ладонь – сиденьем. Принесла две чашки кофе.
– У меня всегда есть горячий кофе! Для меня это как бензин для машины! – улыбнулась она.
Что-то тяжелое упало на пол и разбилось.
– Эй, тише там! – крикнула Мэй. – Я как раз вытирала с них пыль, и они сердятся, что я перестала.
Поняв, что она говорит о скульптурах, Аннабель промолчала. Она привыкла, что бабушку с ними связывают особые отношения. Каждый звук, каждое дуновение имело для Мэй свой смысл, и ничто не происходило случайно. Пропадал ли инструмент, хлопала ли дверь – все это были послания.
Аннабель достала копию странного рисунка, украшавшего дверь Сондры Уивер, и протянула ее Мэй:
– Вот. Я оставлю его у тебя. Может, кто-нибудь скажет…
– Я знаю, что это, – мрачно сказала Мэй и отдернула руку, как будто боясь прикоснуться к рисунку.
– Значит, мне крупно повезло, – улыбнулась Аннабель.
– Нет, Аннабель. Ты не должна продолжать это расследование, – серьезно посмотрела на нее Мэй.
– Почему? Что это такое?
– Люди, окружающие себя такими знаками, знают, что прячется в самых потаенных уголках мира. Тебе не стоит туда соваться.
– Бабушка, но это моя работа…
– Неужели она тебе важнее жизни?
– Что ты имеешь в виду?
Мэй указала пальцем на бумагу:
– Я знаю этот знак! Это древний христианский символ, оберегающий от зла. Наши предки тоже им пользовались.
– Это защита? От чего?
– Сначала этот знак помогал бороться с голосами, звучащими во тьме…
– С голосами во тьме? – повторила Аннабель, не веря своим ушам.
– Да, с теми, что медленно подталкивают слабый дух к краю пропасти, с теми, что поклоняются дьяволу, ведут к насилию, преступлению и самоубийству!
Дом застонал от мощного порыва ветра.
– Значит, эта пентаграмма – символ защиты?
– Да, но теперь ее почти не используют. Чтобы она подействовала, в это нужно очень сильно верить.
– Подожди-ка, ты сказала, что она защищает и от голосов, которые подталкивают к самоубийству?
– Да, именно так. Это голоса демонов, девочка моя. Голоса демонов.
15
Джек Тайер выслушал рассказ Аннабель и покачал головой.
– Эта девочка была большой оригиналкой! – сказал он. – Порноактриса, боявшаяся встречи с силами зла, и нимфоманка, если верить соседу.
– Что касается последнего, я бы не слишком верила: он мог и солгать.
– Не понимаю, какой смысл ему выдумывать! Я уверен, что он лжет, говоря, что не трахался с ней. Вот бедолага! Шикарная девушка предлагает ему секс, просто так, чтобы доставить удовольствие, – зачем ему отказываться?
– Джек! Могу привести тебе десять причин, по которым он мог отказаться! Primo, они друг друга почти не знали; deuzio, он знает, что она порноактриса и не хочет рисковать…
– Женский взгляд, – оборвал ее Тайер. – Мужчина, если он свободен, так не действует. Потрахаться с красивой бабой, просто так, чтобы расслабиться, – мечта большинства парней! Тем более с порноактрисой! Ведь это означает, что она не робкого десятка!
Аннабель прислонилась спиной к дверце. Вид у нее был не слишком убежденный.
– Езжай прямо, – велела она. – Хочу заехать в участок.
– А кража? Тот тип ждет нас в своем магазине, чтобы дать показания!
– Я позвоню Эттвелу и попрошу его заняться этим сегодня в полдень. Он будет рад пополнить свои статистические данные простым делом. Что касается кражи с применением насилия, Вудбайн уже отправил патрульного полицейского. В любом случае, там, наверху, расследования никогда не проводят, ты же знаешь.
– Это на Проспект-парк-уэст, семья члена муниципального совета. Поэтому Вудбайн хочет, чтобы присутствовали детективы. Здесь замешана политика!
– Пусть хотя бы раз в жизни богачи подождут, пока не раскроется дело несчастной девушки!
– Для человека, который поддерживает версию самоубийства, ты не слишком-то в этом уверена, правда?
– Она начинает мне нравиться. Я всегда любила истории о непонятных людях, которые зарабатывают на жизнь, перешагивая через себя перед камерами.
