Тайер покачал головой. Поведение партнерши его раздражало, но он все же поехал в участок.
– Однажды, – сказал он через некоторое время, – ты испортишь свою карьеру, уж поверь опытному полицейскому. Делая только то, что хочется, ты переступишь черту.
Семьдесят восьмой участок служил для содержания арестованных и хранения вещественных доказательств и печатей текущих расследований, которые ждут, пока их отнесут в архив на одном из складов департамента полиции Нью-Йорка. Аннабель открыла коробку с вещами, найденными на теле Сондры Уивер. Она взяла мобильный телефон, и он загорелся сразу, как только она нажала на клавишу: заряда батареи оставалось совсем немного.
– Ты мне объяснишь? – спросил Тайер из-за ее спины.
– Я смотрю, есть ли номера, встречающиеся чаще всего, – люди, с которыми она тесно общалась.
– И что?
– Есть два номера, какие-то Ленни и Шарлотта. В последние дни она часто созванивалась с этой девушкой.
Аннабель скопировала номера и проверила текстовые сообщения: память была пуста.
– Возможно, Ленни ее любовник, тот самый, с фотографии, – предположил Джек.
– Поэтому начнем с Шарлотты. Кто она? Ее лучшая подруга, сестра?
– Давай подождем подтверждения ДНК. Если это она, свяжемся с ее семьей, изучим ее прошлую жизнь. Упростим задачу.
– Ты не хуже моего знаешь, что это она. Мне не обязательно видеть ее на столе для аутопсии, чтобы быть в этом уверенной.
– Но к чему такая спешка, если ты думаешь, что это самоубийство?
Аннабель посмотрела на свой мобильный телефон.
– Потому что я сомневаюсь, – призналась она. – И потом… Я не могу этого объяснить, но… Ее квартира произвела на меня такое гнетущее впечатление, что я до сих пор не могу прийти в себя. Я хочу знать, кто эта девушка. Давай поступим так: проверим эти два имени, и если ничего не найдем, забудем об этом. Когда получим результаты анализа ДНК, я свяжусь с родственниками, и это дело пополнит статистику происшествий, о которых придется забыть, так и не узнав правды.
Джек Тайер покачал головой и похлопал Аннабель по спине. Для работы в полиции у его напарницы было слишком большое сердце.
Визгливый голос раздался в трубке после третьего гудка:
– Да?
– Шарлотта?
– Кто это?
– Детектив О’Доннел, полиция Нью-Йорка. Мне нужно с вами поговорить, это не займет много времени.
– Что случилось?
– Вы в городе?
– А что?
– Послушайте, если вы будете отвечать мне вопросами, этому конца не будет. Где вы?
– Ну… дома, в Норт Бергене, Нью-Джерси.
– Хорошо. Вы знакомы с Сондрой Уивер?
– Она моя подруга. С ней что-то случилось? О, черт!
– Нам лучше встретиться. Дайте мне адрес, мы к вам заедем.
Джек мрачно на нее посмотрел: Нью-Джерси в их юрисдикцию не входил.
– Как вы докажете, что вы полицейские? Я не даю свой адрес кому попало!
– Я дам вам номер телефона нашего участка. Можете сами к нам приехать. Это в Бруклине.
– Еще чего! А поближе нельзя?
– Это важно. Я могу узнать ваш адрес по номеру телефона и приеду к вам домой, но если вы облегчите мне работу, это будет означать, что вы готовы сотрудничать. Думаю, вы понимаете, что это значит?
– Хорошо. Скажите, с Руби не случилось ничего плохого?
– Диктуйте ваш адрес.
Шарлотта вздохнула. Наконец она сказала, где ее найти, и Аннабель положила трубку.
– Норт Берген – это спальный район, зажатый между закусочными для дальнобойщиков, автострадами и болотами! Мне совсем не нравится оборот, который принимает это дело, – сказал Джек.
Шарлотта Бримквик жила в трейлере, окруженном колючей проволокой и разбитыми машинами. Ее фургон был одним из многих, стоявших под автострадой.
Навстречу детективам выскочили два пса. Услышав их лай, из трейлера вышла блондинка с сигаретой в зубах и крикнула:
– Брэд! Тео! На место!
– Оригинальные клички, – заметила Аннабель.
– В честь двух моих бывших мужей-идиотов. Теперь я отдаю им приказы и время от времени устраиваю взбучку. Идемте, здесь мы окоченеем.
В трейлере было сыро и накурено. Ароматической свечке не удавалось заглушить запах табака. Шарлотта сделала кофе и усадила Аннабель и Джека на протертый жесткий диван. Ей было около тридцати. Худая, с пышной грудью, слишком большой, чтобы быть естественной при таких узких бедрах. Два бывших мужа и никотин оставили вокруг ее глаз и губ свои отпечатки. Глубокие морщины свидетельствовали о трудной жизни, где год шел за три.
Шум автотрассы не стихал ни на секунду.
– С Руби случилась беда? – спросила она.
– Позавчера мы нашли тело. Мы не уверены, что это она, – сказал Тайер, – однако все на это указывает.
Шарлотта тяжело вздохнула.
– Что вас связывает с Сондрой Уивер? – спросила Аннабель.
– Она моя подруга. Чертовски хорошая подруга. – Из покрасневших глаз Шарлотты потекли слезы. – Простите, – сказала она, вставая. Достала из шкафа бутылку бурбона и плеснула себе в кофе. – Ее убили?
– Почему вы думаете, что это убийство? – спросил Тайер.
– Таких девчонок, как она, всегда рано или поздно убирают.
– Что вы имеете в виду?
Шарлотта взяла пачку сигарет и прикурила от окурка новую сигарету. Ее окутало облако дыма, она закрыла глаза.
– О, черт, Руби, – пробормотала она, подавляя рыдания. – Эта маленькая дурочка все-таки получила то, чего хотела.
– Она хотела, чтобы ее убили? – удивилась Аннабель.
– Она хотела уйти красивой. Прежде, чем начнет увядать.
– Но вы сразу подумали об убийстве, – настаивал Тайер. – Почему?
Шарлотта затянулась и сказала:
– Молодая, хрупкая, красивая, цветок в грязи… Это взрывоопасная смесь.
– Похоже, вам хорошо знакома среда, в которой вращалась Руби, – сказал Тайер. – Или я ошибаюсь?
Она указала на свою грудь огромными накладными ногтями со стразами:
– Этот силикон вовсе не для того, чтобы лучше спалось! Я десять лет оттрубила в черной порнухе. Недавно вышла на пенсию. Вернее, мне дали пинка под зад. Если вам не двадцать лет или не шестьдесят, вы никому не интересны. И если у вас есть хотя бы намек на самолюбие, дело труба!
– Двадцать лет – это я еще могу понять, – ответила Аннабель, – но шестьдесят…
– Людям нравятся красота как молодая, так и старая. Беременные женщины уже десять лет пользуются большим успехом. Кому-то нравятся жирные, кому-то карлики – короче, все необычное сейчас нарасхват.
