Через некоторое время в магазин вошел молодой человек в кепке и толстой куртке, под мышкой он нес коробку.
– Вот фильмы. В следующий раз будь внимательнее. Когда приходится так бегать, это бесит.
– Конечно, извините.
Когда он вышел, продавец едва заметно кивнул Брэди. Тот вышел и увидел, что парень направляется к белому фургону. Брэди перешел улицу, сел за руль своего «БМВ» и тронулся с места.
Игра началась.
Он надеялся, что за рулем фургона нормальный человек, а не параноик, который то и дело смотрит в зеркало заднего вида. Фургон свернул на авеню Флэтбуш и углубился в восточные кварталы Бруклина. Те самые, которые Брэди старался обходить стороной. Неприветливые здания и пустыри, территории, поделенные между бандами, где граффити обозначают границы кварталов, которые лучше не пересекать тому, у кого не тот цвет кожи. Краун-Хайтс, затем Браунсвилл, достойный своего имени
[9]
: дома здесь были мрачных, тусклых цветов, а улицы грязнее, чем где-либо в округе. Жалкие жилища посреди промышленных зон.
Брэди держал дистанцию, стараясь, чтобы его не заметили. В зависимости от плотности движения расстояние между ним и фургоном то увеличивалось, то сокращалось. Его машина была недостаточно скромной, чтобы его приняли за местного. Такую тачку могли позволить себе только наркодилеры, но они обвешали бы ее хромированными деталями, поставили огромные диски, а из кабины доносилась бы музыка, предупреждая, что приближаться опасно. К счастью, зима прогнала всех из подъездов и с тротуаров, на улицах почти никого не было.
Фургон свернул на Ремсен-авеню, притормозил и остановился. Вокруг, насколько хватало взгляда, тянулись красно-коричневые трехэтажные дома. Парень выскочил из машины и свернул в переулок. Брэди остановился чуть дальше и поспешил за ним. Ему было не по себе. Наверное, полквартала столпилось у окон, обсуждая его «БМВ».
Брэди осмотрелся. Вдоль стен стояли мусорные контейнеры, а в глубине, далеко впереди, виднелись деревья. Куда делся этот парень? Вокруг ни одной двери… Может быть, он свернул еще в какой-нибудь проход между зданиями? Брэди ускорил шаг. Нельзя его упустить. Краем глаза Брэди заметил кепку. Но было слишком поздно.
Парень выскочил из-за контейнеров.
19
Дети в куртках с поднятыми капюшонами с громкими криками гонялись друг за другом. Джеку Тайеру то и дело приходилось останавливаться или отступать в сторону.
– Ненавижу работать по субботам, – сказал он.
– Когда-нибудь и у тебя будут дети, – засмеялась Аннабель.
– Пока для этого никаких предпосылок. Для начала неплохо с кем-нибудь познакомиться.
– У тебя никого нет?
– Никого, кто мне действительно был бы нужен.
Джек был поразительно скрытен во всем, что касалось его личной жизни. Аннабель ни разу в жизни не встречалась ни с одной из его подруг. Она давно привыкла к этому, иначе можно было бы подумать, что он – гей. Но Джек просто привык к одиночеству и связанному с ним комфорту. Никто не мешал ему предаваться излюбленным занятиям: чтению и походам в театр. И найти место между Полом Остером и Хьюбертом Селби для кого-то еще было бы трудно.
Они пешком дошли до дома Леонарда Кеттера.
– Надеюсь, на этот раз он будет дома! – сказала Аннабель.
Они постучали в дверь на восьмом этаже.
– Кто там? – донесся голос из глубины квартиры.
– Полиция Нью-Йорка! – крикнула Аннабель. – Господин Кеттер, нам нужно с вами поговорить.
Тишина. Затем голос, на этот раз ближе к двери:
– О чем?
– Откройте дверь, если не хотите, чтобы наш разговор услышали соседи.
На пороге показался тот самый мужчина, которого они видели на фотографии в квартире Руби. На нем был полосатый халат, а под ним белая футболка и домашние брюки.
– Вы уверены, что хотите поговорить именно со мной? Вы не ошиблись?
– Можно войти? – повторила Аннабель.
Леонард Кеттер не скрывал своего раздражения:
– Ну, если уж вам так приспичило…
Аннабель огляделась: металлические жалюзи в гостиной полуопущены. По телевизору идет какой-то сериал. Обои оранжевые, белые и коричневые, как в семидесятых. На столе куча посуды, скопившейся за несколько дней. В остальном все в порядке, если не считать пыли, которую тут, должно быть, никогда не вытирали. Кеттер закурил. Он очень подходил к интерьеру квартиры.
– Чем вы занимаетесь? – спросил Тайер.
– Я киноагент и продюсер.
– О, вы работаете в кино! – Тайер бросил на него взгляд и тут же отвернулся к окну.
– Больше вы ничего не хотите нам сказать? – вмешалась Аннабель.
Леонард выглядел удивленным:
– Сказать вам? Что, например? Я вас не понимаю.
– Так вы киноагент? Неплохо зарабатываете?
Затянувшись, Леонард переводил взгляд с Джека на Аннабель, явно спрашивая себя, что им от него нужно.
– Мне хватает.
– У вас много клиентов? Так это называется?
– Я предпочитаю говорить «актрисы», но кому что нравится…
– Вы работаете только с девушками?
– Да. На что вы намекаете?
– И среди них есть знаменитые актрисы? – продолжал Тайер.
– Смотря для кого. Я по-прежнему не понимаю, что вы…
– Вы влипли, Лео. Ведь так вас называют друзья – Лео?
– В чем дело?! Между прочим, вы у меня дома, и я могу выставить вас в любой момент!
– Где вы были в прошлую среду утром? – спросила Аннабель.
– В среду? Не знаю… Наверное, дома. Я поздно встаю.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
– Нет. А что случилось?
– Сондра Уивер, она же Руби. Это имя вам о чем-нибудь говорит?
Леонард прижал руку к губам. Пальцы у него были длинные и тонкие.
– Черт… – пробормотал он. – Что с ней?
– Вы не отрицаете, что знакомы с ней?
– Это моя девушка. С ней все в порядке?
– Одна из ваших актрис? – спросил Тайер. – Все «ваши девушки», как вы их называете, снимаются в порно?
– Ну и что тут такого? Законом это не запрещено!
– В среду утром мы нашли тело. Возможно, это Руби.
Леонард застыл с открытым ртом. Зажатая в пальцах сигарета дрожала. Аннабель внимательно смотрела на него.
– Постойте, так вы не уверены, что это она? – вдруг спросил он с надеждой.
– Она застрелилась, – добавила Аннабель. – Сейчас проводится экспертиза ДНК.
