– Насколько я поняла, вы часто снимали ее?
– В те времена, когда она была достаточно молода. Я имею в виду, для этой профессии… Я выбивал для нее все возможные роли. Поддерживал в трудные времена, когда она разводилась, когда искала себя. Потом делать это стало сложнее. Раз или два в год я находил для нее кое-что, чтобы дать ей заработать.
– Она оставила кино?
– Да, несмотря на предложения, которые продолжали поступать.
– Вы знали, что она занималась проституцией?
Продюсер вздохнул:
– Да.
– Вы виделись или разговаривали с ней в последнее время?
– Мы созванивались каждые два-три месяца. По-моему, мы разговаривали в октябре… Нет! Подождите, она позвонила мне в конце ноября, хотела, чтобы я дал ей номер одной из моих актрис, девушки, с которой она познакомилась прошлым летом у меня в гостях. Ее зовут Джанет, и она немного сдвинута на мистике.
– На мистике? Шарлотта не сказала вам, почему хочет ей позвонить?
– Нет, она говорила что-то не очень вразумительное… У Шарлотты иногда бывали проблемы с алкоголем, и она могла быть и слишком нудной, и чересчур веселой.
– Вы дали ей этот номер?
– Конечно. У меня не было причины ей отказывать.
– Мне он тоже нужен.
Убедившись, что продюсер рассказал ей все, что знал, Аннабель позвонила Джанет Кли. В трубке раздался детский голосок:
– Я слушаю.
– Детектив О’Доннел. Я расследую убийство. Не могли бы мы с вами встретиться?
Аннабель следовала своей интуиции. Она чувствовала, что здесь можно что-то узнать. Она не могла ждать, пока Джанет найдет время приехать в участок, и поехала к ней сама.
Около трех часов дня Аннабель вышла из метро в квартале Мотт-Хейвен на юге Бронкса. На машине она бы потратила вдвое больше времени. Она пересекла Сто сорок девятую улицу и поднялась по Конкурс-Парк-авеню. Яркие витрины, заставленные рождественскими подарками, соседствовали с обветшалыми домами. Аннабель шла между железнодорожными путями и жилыми домами, потом свернула направо и пошла по аллее, которая вела к входу в большое красное здание. Подростки, одетые, как в телесериале, в яркую одежду, которая была им велика на несколько размеров, нагло смотрели на нее.
Она поднялась на пятый этаж и постучала в квартиру. Ей открыла женщина с цветным платком на голове, сережкой в носу, в джинсовом комбинезоне и белой футболке. Она была очень худая, а ее кожа была темнее, чем у Аннабель. Комнату от прихожей отделяла занавеска из бисера, пахло ладаном. В гостиной были расставлены свечи.
– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказала Аннабель.
Подоконник был заставлен цветочными горшками. Телевизор с плоским экраном и дорогой музыкальный центр стояли рядом с африканскими статуэтками, несколькими стульями и книжным шкафом, на полках которого стояли банки, лежали камни и полированные кости.
– Полиция, убийство и «я хотела бы с вами встретиться» – эти слова должны открывать перед вами все двери, разве нет?
Аннабель казалось, что перед ней девочка-подросток.
Только эта девочка снимается в порнофильмах. Нужно расслабиться. Улыбнуться, быть дружелюбной, завоевать ее доверие.
– Вы гадаете? – спросила Аннабель, указывая на карты Таро, лежащие на столике.
– Иногда. Хотите, погадаю вам?
– Нет, я могу сделать это и дома: моя бабушка – мамбо.
– Жрица вуду? Ничего себе! Она передала вам свои знания?
– Я никогда не была хорошей ученицей, и потом я пошла по другому пути, – сказала Аннабель, показывая свой полицейский значок.
– От корней не уйдешь. Вы тоже по-своему служите духам.
– А вы поклонница вуду?
– Вуду, сантерии, белой магии – всех форм оккультизма. Если ваша бабушка – мамбо, думаю, вы пришли не за тем, чтобы попросить помощи в расследовании.
– Я расследую убийство Шарлотты Бримквик.
– Шарлотты? – повторила молодая женщина, широко раскрыв глаза.
– Ее убили в прошлые выходные…
– Вы не сказали, что я знакома с жертвой. Я не знала! Ее уже похоронили?
– Думаю, похороны будут завтра, но если хотите, я могу уточнить у коллег в Нью-Джерси.
Джанет кивнула и тяжело опустилась на стул.
– Вы были близки?
– Мы виделись всего три раза, но все равно для меня это потрясение… Вы нашли убийцу?
– Мы подозреваем двоих мужчин, может быть, троих. Все они мертвы. Один был убит, и мы пока не знаем, кто это сделал. Остальные тоже погибли.
– Око за око… – пробормотала Джанет.
– Джанет, мне нужно кое-что выяснить. Шарлотта пыталась с вами связаться примерно три недели назад.
– Верно. Ей была нужна консультация. Я познакомилась с ней в гостях у ее друга. Мы поболтали, между нами возникла симпатия, я рассказала ей, чем занимаюсь помимо съемок, но мы забыли обменяться телефонами. Однако она меня все равно нашла.
– Почему она хотела вас видеть?
– Это… Это как у врачей, профессиональный секрет. Понимаете?
– Понимаю. Однако мы расследуем обстоятельства ее смерти. Если виновных несколько, я не хочу, чтобы один из них ушел от наказания. У Шарлотты на внутренней стороне двери была нарисована пентаграмма. Это вы ее нарисовали?
Джанет закрыла лицо руками и кивнула:
– Да. Для защиты.
– От чего? От всех форм порока? От демонов?
Джанет казалась удивленной:
– Да.
– Зачем? Она сама вас об этом попросила?
Джанет взяла четки и намотала на руку. Она выглядела грустной и взволнованной.
– По-моему, я знаю, кто ее убил, – сказала она.
55
Над квартирой кружили гигантские летучие мыши.
Брэди в этом не сомневался. Огромные и коварные, они набирали высоту и, как только он подходил к окну, чтобы посмотреть на них, скрывались на ветвях деревьев. Он их не видел, но чувствовал их присутствие. Он их чуял.
Одна из них ползла по крыше к стеклянному куполу в гостиной, чтобы затаиться и броситься в атаку.
Брэди должен защищаться. Оружием. Осиновым колом. Целиться нужно в сердце.
С бульвара над набережной донесся крик ребенка. Они убивают невинных. Чтобы заставить его выйти. Чтобы высосать из него жизнь. Потом они залижут его раны, чтобы он не умер. Искалеченная душа будет навсегда узницей тела, оскверненного слюной этих чудовищ.
У него был только один выход: убить себя.
Освободиться.
