– Откуда звонили? – спросил Тайер.
– Из телефонной будки в Хайтс, но отпечатков нет. Вернее, их слишком много.
Уже уходя, Аннабель спросила:
– Капитан, скажите… Это дело потом отдадут обратно восемьдесят четвертому участку, или…
– Если ты его начнешь, ты его и закончишь.
У навеса с просевшей крышей стояли две полицейские машины с включенными мигалками. Облака налились свинцом и были готовы разразиться ливнем. Грозовое небо нависло над заливом, где бушевал ураганный ветер с Атлантики.
Джек и Аннабель подошли к двум полицейским, которые огораживали территорию, обматывая черно-желтой лентой раскачивавшиеся на ветру стойки.
Тайер показал значок.
– Детективы Тайер и О’Доннел из семьдесят восьмого. Похоже, у вас работы выше крыши?
– Это еще мягко сказано! – ответил высокий офицер. – Тело вон там. Предупреждаю, зрелище не из приятных!
Другой полицейский вдруг подпрыгнул и отчаянно замахал руками. Чайки с криком взмыли в воздух.
– Эти твари сожрали весь мозг! – процедил он. – Это все из-за скотобойни и мясных рынков… Туши хранят на открытом воздухе, и чайки привыкли это жрать.
Аннабель подошла к трупу. Лица у девушки не было – его снесло выстрелом.
Она вздохнула.
Бывало и хуже, соберись.
Но вид трупа каждый раз поражал ее.
Аннабель посмотрела на руки жертвы. Они были целы.
Если повезет, найдем отпечатки в базе данных. Если нет, опознать ее будет непросто…
Тайер рассматривал пистолет, который девушка держала в руке.
– Оружие редко остается в руке самоубийцы после того, как тело упало, – заметил он.
– Но такое тоже случается, – заметила Аннабель.
Придерживайся фактов, трезво оценивай ситуацию, и все получится.
– «Смит-вессон» сорок четвертого калибра, – сказал полицейский, сражавшийся с чайками. – Думаю, это 629-я модель. Он очень похож на тот, что продается в комплекте на медведя, 629ES.
Тайер удивленно посмотрел на него:
– Вы что, дружите с инспектором Гарри?
[6]
– Просто люблю огнестрельное оружие. Я его коллекционирую, и видел такой же пистолет у моего двоюродного брата. Он частенько стреляет в лесах Теннесси: там разрешена охота на медведей. Неудивительно, что ей снесло полголовы!
– Вы прикасались к трупу?
– Нет, только проверил ее карманы. Искал удостоверение личности, но я все оставил, как было.
Аннабель решила разбить территорию вокруг трупа на квадраты и начать осмотр места преступления.
– Скажите, – спросила она, – а где фотограф и судмедэксперт?
– Сегодня какой-то сумасшедший дом, – ответил высокий полицейский. – Капитан сказал, что не сможет прислать еще людей, и велел дожидаться вас. Как только я вызову «скорую помощь», сюда заявятся журналисты. Делайте, что считаете нужным, а я буду помогать.
Аннабель кивнула.
– Тут кого-то вырвало, – заметил Тайер. – Прямо рядом с трупом.
– Может, это она сама от испуга, перед тем как застрелиться? – предположила Аннабель.
Джек Тайер снова осмотрел тело и сказал:
– Она пришла сюда, чтобы застрелиться. Она полна решимости, но ей страшно, ее тошнит от ужаса. Она садится сюда, на бетонный блок, и стреляет. Возможно, все так и было. Вот только женщины очень редко стреляют себе в лицо. Так чаще поступают мужчины. Женщины уничтожают свое сердце, источник страданий. Мужчины уничтожают то, что заставляет страдать их: мозг, мысли, личность. Это к вопросу о различиях между мужчинами и женщинами. Итак, что мы видим? – продолжал Тайер. – Девушку, которая заботилась о себе. Достаточно посмотреть на ее тело… Так зачем уничтожать лицо, которое наверняка тоже было красивым?
– Может, это протест против общества, где все зависит от внешней оболочки?
Тайер поморщился.
– Думаю, это убийство, – сказал он.
Аннабель покачала головой.
– Я знала, что ты пойдешь в этом направлении. Но это самоубийство, – ответила она, отбрасывая косички назад.
– Давай поспорим! Проигравший идет в театр на спектакль, который выберет тот, кто выиграет.
– Даже на музыкальную комедию?
Тайер указал на лужицу рвоты и тело. Между ними было несколько метров.
– Почему тогда она уничтожила то, что больше всего отличало ее от других, – свое лицо? Почему ее вырвало не там, где она застрелилась?
– Она могла провести здесь четверть часа, расхаживать взад и вперед, и лишь потом застрелиться.
– Она выстрелила себе прямо в голову! И не в висок, не в затылок, а, кажется, в подбородок. Это свидетельствует о крайней решимости. Она не колебалась и полностью отдавала себе отчет в своих действиях. Она много об этом думала! Вряд ли ее могло стошнить от страха.
– Но кого же тогда здесь стошнило? – спросила Аннабель.
– Кто-то стоял рядом и расстался с завтраком, увидев, что она сделала.
– Это мог быть случайный свидетель.
– Он мог попытаться остановить ее, но я не вижу следов борьбы. А теперь главный вопрос: почему свидетель дошел до Хайтс и только оттуда вызвал полицию? Если он ни при чем, то должен был позвонить раньше. Уверен, вокруг полно телефонных будок! Оглянись: кто мог увидеть, как она прострелила себе голову? Здесь темно, значит, он стоял совсем рядом. Можно взять образец рвоты на анализ, но я уверен, что он не соответствует ДНК жертвы. Это убийство, говорю тебе! Я это чувствую.
Подошел высокий полицейский:
– Что будем делать? Вызывать эксперта из лаборатории? Но за ним сразу примчатся журналисты!
Аннабель сказала:
– Пусть будет два места преступления. Первое – то, которое вы уже отгородили. Туда будет доступ только для нас, фотографа и судмедэксперта. Отгородите еще один периметр, у самого входа. Вот туда и пускайте журналистов. Но сначала тут все нужно тщательно осмотреть.
– Вчетвером? На это уйдет три часа!
– Поэтому начинаем прямо сейчас.
7
Аннабель приказала собирать все, на чем могли остаться следы ДНК: бутылки, окурки, обрывки рекламных объявлений, обертки от сэндвичей… Если придется расследовать убийство, лучше не пропустить важные улики.
Они собирали образцы в пластиковые пакеты, которые всегда были у Аннабель в машине. Фотограф приехал первым, за ним явились судмедэксперт и пресса. Визжа тормозами, примчались три микроавтобуса с телевизионщиками. Им даже удалось снять вблизи черный мешок с трупом.
