Доджсон выронил трубку, которая до этого торчала у него из уголка рта.
— А-а, это ваше расследование… о малышах, разорванных пополам… — Опустив голову, он взглянул на египтянина поверх очков в большой оправе каштанового цвета.
— Нет, — ответил полицейский, — до начала вашего расследования — нет. Но спрашивать об этом нужно не меня, а старого Николса. Это он у нас — память местной полиции. Полгода назад ушел в отставку и теперь преспокойно ожидает возвращения на родину. Хотите мы поговорим с ним по телефону? У меня есть его номер.
— Не поздно звонить?
— Ерунда! Он привык поздно ложиться и будет только рад, что кому-то потребовалась его помощь. Располагайтесь, старина, сейчас найду его номер.
Через несколько минут на другом конце провода послышался голос Николса.
— Нет, тебе тоже это ни о чем не говорит? — повторил Доджсон с некоторым разочарованием. — Ладно, тем хуже. Береги себя и помни: в воскресенье у нас карты. — Повесил трубку телефона и вновь взялся за потухшую трубку.
— Сожалею, старина, этим вечером нам не везет: он не помнит зверских убийств детей. Каким чокнутым все же надо быть, чтобы совершить такое, а? Сломать бедному парнишке позвоночник… Полагаю, уже за одно это мерзавца следует расстрелять, если вы его поймаете!
Азим дружески похлопал инспектора по плечу и вышел в коридор.
— Господин?
Детектив увидел женщину с портативной пишущей машинкой в руках: одна из секретарш. «Что-то она припозднилась на работе», — отметил он про себя.
— Могу ли я чем-нибудь помочь вам, мадам?
— Наоборот, быть может, это я смогу вам кое-чем помочь. Случайно услышала часть вашего разговора с инспектором и… Я помню такое дело, это было два месяца назад.
Азим без сил прислонился к стене.
— Это было убийство… в нищем районе Шубра, в северной части города, — продолжала женщина. — Мужчина… как вы говорили… разорван пополам? Я перепечатывала отчет о следствии, чтобы сделать копии, вот и запомнила это дело. Настоящее зверство… мужчина был страшно избит, конечности раздроблены, а позвоночник сломан пополам. — Она положила ладонь на грудь, пытаясь восстановить дыхание. — Боже мой, во все это невозможно было поверить! И… этому бедняге вырвали язык.
Тут Азим увидел, что глаза секретарши наполняются слезами, и подошел к ней.
— Ну-ну, не надо… — попытался он утешить женщину, чувствуя себя неловко.
— Ох, и это еще не все… Там ведь речь шла еще и о настоящем извращении: на теле убитого нашли… это, почти повсюду… — Она подавила приступ тошноты. — Се… семя, человеческое семя… ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
Детектив задрожал — случай чрезвычайно похож на убийства, которые он расследовал: та же жестокость, то же остервенение, с которым тело жертвы буквально искромсали на части. И наконец, тот же акт разврата: убийца излил свою сперму на тело жертвы.
Секретарша спрятала платок, которым вытирала слезы.
— Господин, вам стоит поговорить на эту тему с детективом, который вел расследование. Это Мэтсон.
Азим почувствовал, как его бросило в холодный пот.
25
В пятницу утром Марион проснулась довольно рано. Предыдущей ночью засиделась за дневником допоздна, однако желание поскорее отправиться в Авранш в поисках истины оказалось действеннее любого будильника. В девять утра она уже шла по улицам деревни; книга в черной обложке была надежно спрятана в кармане плаща. Миновала лавку Беатрис, пока еще закрытую; позвонила в соседнюю дверь, и рыжеволосая подруга пригласила нежданную гостью подняться в дом.
— Ну ты и ранняя пташка! Сделай себе кофе, а мне нужно высушить шевелюру, — бросила Беатрис не оборачиваясь.
Марион открыла стенной шкафчик, нашла там чашку и налила туда жидкость, цветом напоминающую бензин.
— Осталось добавить сюда окурок — и коктейль «дуновение свежего утра» готов, — прошептала она.
В комнату вновь вошла Беатрис, на ходу вытирая волосы полотенцем.
— Бессонница или непреодолимое желание поболтать? — поинтересовалась она у гостьи. — Погоди, дай я угадаю… Ты прочла до корки все свои номера журнала «Иси Пари»,
[54]
тебе до смерти хочется новых сплетен, и вот ты говоришь себе: «Только моя маленькая Беа может меня спасти!»
— Это почему же, неужели в деревне случилось что-нибудь интересное?
— Даже не мечтай! Твое присутствие — главное потрясение для нас. Ну как, у тебя все в порядке?
Марион кивнула, делая очередной глоток горячего кофе.
— Хотела бы попросить тебя об одной услуге, — произнесла она, вновь обретая дыхание. — Мне нужно позаимствовать твою машину на несколько часов.
— Да в любое время… кроме этого утра: машину уже взял Грег — съездить в два-три места за покупками для нас и для старика.
— Какого старика? Ты имеешь в виду Джо?
— Да, вижу, вы уже познакомились. Грег привозит ему тяжелые или объемные покупки, а за это Джо дает ему немного денег. Так что, увы, колымага этим утром занята. У тебя что-то срочное?
— Срочное? Нет… Просто я слишком нетерпелива.
Беатрис начала заплетать косы.
— Признайся, это связано с твоей книженцией?
Марион вновь кивнула.
— Я становлюсь фанаткой.
Подумала, не рассказать ли о происшедшем накануне эпизоде с конвертом, но все-таки промолчала. Ведь она пообещала себе молчать, пока суть дела не прояснится.
— Ну-ка расскажи мне, что же там такого происходит в этой книге! — настаивала Беатрис.
Допив свою чашку, Марион подняла брови.
— Обязательно расскажу, но мне очень хотелось бы найти шофера до полудня. Побежала, спасибо за кофе!
Она выскочила на улицу — придется обратиться с этой просьбой к братии… А ведь именно этого она хотела избежать. Если автор посланий — один из монахов, он тут же узнает, что она провела часть пятницы в Авранше, в запаснике библиотеки. Конечно, можно подождать до второй половины дня, когда вернется Грегуар. Но ждать так долго у нее нет сил. Женщина взбиралась по лестницам до тех пор, пока не поднялась над крышами всех домов, а затем сошла с мирской мостовой и ступила на территорию веры.
Марион вошла в монастырские покои и потерялась в лабиринте узких коридоров и винтовых лестниц. В конце концов ей удалось отыскать трапезную: сейчас там никого. Но тут она услышала — из-за двери доносится звонкий голос брата Сержа:
— …Важно, это политика. Меня беспокоит именно соус, под которым они могли бы нас съесть. Я не дам отстранить себя в угоду этим фокусникам!
