Яэль закрыла страницу. Все запуталось еще больше. Итак, что же она узнала?
Во-первых, на долларовой купюре полно всяких символов и намеков на орден иллюминатов. Во-вторых, «Череп и Коста» оказались «фабрикой», выпускавшей представителей правящего класса. Тени сказали еще что-то странное: «За деревьями не видно леса. Кукловоды и в то же время марионетки…»
Яэль допила кофе. В памяти всплыли последние слова, которые она увидела в зеркале: «Этой ночью».
Они вернутся и снова будут с ней говорить. Она не вынесет этого в одиночку. Измотанная напряжением последних часов, Яэль чувствовала, что уже ничего не соображает. Она тонула в потоках информации, которая казалась ей какой-то тарабарщиной.
Сердце Яэль отчаянно билось, когда она взяла телефон и стала набирать номер того, к кому хотела обратиться за помощью.
9
Дождь лил как из ведра, по набережной Гранд-Огюстен текли целые реки. В этот субботний вечер окрестности площади Сен-Мишель были безлюдны, в ресторане «Фруктовый рай», где Яэль договорилась встретиться с Томасом, почти никого не было. Два официанта, изнывая от скуки, подпирали стенку.
Яэль пришла на полчаса раньше, чтобы успеть хоть немного успокоиться и выпить коктейль из свежих фруктов. Множество вопросов вертелось у нее в голове… Миг свидания неминуемо приближался, и Яэль все больше опасалась, что не справится. Сможет ли она шутить и болтать, когда ее нервы так напряжены?
Томас вбежал в ресторан, прикрывая голову от дождя сложенной газетой «Канар аншене»
[6]
.
— На Больших бульварах можно открывать лодочную станцию! — сказал он, снимая плащ, с которого ручьями текла вода.
Он с интересом оглядел необычную обстановку ресторана и сел напротив Яэль.
— Спасибо, что не испугались потопа и пришли, — сказала она.
— Я был слишком удивлен вашим звонком, чтобы отказаться, — пошутил Томас. — Если честно, я не думал, что еще когда-нибудь увижу вас.
— А я не думала, что буду вам звонить, — солгала Яэль.
— Очень мило с вашей стороны, что вы передумали, — заметил Томас, открывая меню.
— Извините, это было тупо.
— Тупо? Я не знаю такого слова.
— Странно, вы же так хорошо владеете французским! Это значит грубо и глупо. Если бы не легкий акцент, вас вполне можно принять за учителя литературы! Вы говорите лучше, чем многие французы!
— Это потому, что я много читаю по-французски. Теперь к делу. Вы сказали, что за ужином мы сможем познакомиться поближе. Мне не терпится узнать, чем же вы все-таки занимаетесь!
Яэль закатила глаза:
— Это не та часть моей жизни, которой я особенно горжусь.
— Хорошо, но если ваша профессия не слишком интересна, вы ведь всегда можете сказать, что работаете ради денег, а потом рассказать об увлечениях, на которые тратите все свободное время.
Яэль хмыкнула:
— Теперь мне уже не отвертеться, да? Ну что ж… Я работаю в «Деланде», это старинная фирма, которая занимается изготовлением чучел. Таксидермия, коллекции минералов и бабочек, наглядные материалы…
— Очень оригинально! Чего же тут стесняться?
— Не знаю. Возможно, дело в том, что это не мой выбор. Это была временная работа, просто она слегка затянулась.
Томас кивнул:
— А чем же вы тогда гордитесь?
— Той частью моей жизни, которая впереди.
Он рассмеялся:
— Значит, вы просто… напряженно всматриваетесь в будущее!
Ты даже не догадываешься, насколько прав, подумала Яэль. Уверенность Томаса в себе и его жизнерадостность действовали на нее успокаивающе. Она чувствовала, что ее страхи рассеиваются, и улыбнулась.
Они подозвали официанта и заказали целую гору фруктов, шоколада и мороженого.
— Ну а вы?.. Куда забрасывала вас работа свободного корреспондента?
— Туда, где можно найти свежие идеи. Где я только не был, но больше всего люблю Азию и Африку. Говорят, за ними будущее.
— Расскажите о себе еще что-нибудь.
— Боюсь, у меня все довольно банально. Учился на журналиста в Ванкувере, стажировался в Торонто и Оттаве, а потом переехал в Нью-Йорк. Французский я учил в школе, а потом решил продолжать, потому что увлекся вашей литературой. Так что вполне естественно, что в итоге я оказался в Париже. Еще в Квебеке я провел успешное расследование одного дела, связанного с мотоциклетной мафией, так что теперь все двери в профессии для меня открыты.
— Мотоциклетная мафия? Это вы о парнях с татуировками и в огромных бутсах?
— Нет, байкеры — обычные головорезы. Меня гораздо больше интересовали их боссы, а они-то как раз ходят в костюмах. Ну, а возвращаясь к Парижу… В этом году моя связь с ним стала еще крепче, я решил обосноваться здесь и сейчас подыскиваю квартиру. У меня тут хорошие друзья, и я ночую то у одних, то у других.
Родители Томаса были преподавателями, они познакомились в университете и теперь там преподавали. Идеальная пара. Томас был их единственным сыном. Он был пять лет женат на девушке из Торонто. Но он часто и надолго уезжал в командировки и очень много работал, и это в конце концов переполнило чашу терпения его жены. Потом у него было еще несколько романов, но почти никогда с француженками, хотя за пределами Франции они имеют репутацию доступных женщин. Томас заметил, что многие иностранцы, поближе познакомившись с ними, считают их слишком… сложными. Ты хотел сказать «занудными», подумала Яэль. Но она решила не принимать слова Томаса на свой счет.
Томас говорил очень живо, много жестикулировал. Яэль решила, что он немного похож на Мэттью Макконахи
[7]
: слегка удлиненное лицо, чуть вьющиеся волосы, обаятельный взгляд.
Они проболтали еще пару часов. Яэль тоже рассказывала о себе, о смерти матери, о своей любви к одиночеству. Вдруг она подумала, что полностью соответствует определению «сложная девушка». Как же так? Неужели она превратилась в зануду?
Вечер подходил к концу. Они продолжали обращаться друг к другу на «вы». Томас не предлагал перейти на «ты», и Яэль считала, что это проявление уважения. Слегка устаревшая, но приятная манера общаться.
Яэль перенервничала и устала, но отлично провела время. Ей удалось ненадолго избавиться от мучивших ее кошмаров, от зеркал и Теней… Но по мере того, как приближалось время возвращаться домой, ужас все настойчивее напоминал о себе. Она не могла убежать, снять комнату в отеле: Тени найдут ее и там. Ведь нашли же они ее в «Деланде».
