– Может, и не было.
– Даже когда она схватила Натали, поначалу мне не было страшно.
– А потом?
– Нет… – Он умолк. – Не было.
– Джеймс, расскажи, пожалуйста, что произошло, когда она схватила Натали?
– Она прижала Натали к себе, будто обняла. Потом подняла голову и стала смотреть на меня.
– Эта женщина?
– Да. Она мне улыбнулась. В тот момент я даже подумал, что все в порядке. Но она ничего не сказала. Потом перестала улыбаться. Приложила палец к губам – «молчи». И ушла в лес. Вместе с Натали. – Он снова пожал плечами. – Я уже все это рассказывал.
– Полиции?
– Сначала маме, потом полиции. Мама мне велела. Но полиции было все равно.
– Почему ты так думаешь?
– Они думали, что я вру. Но я не стал бы такое сочинять. Это глупо.
– Натали что-нибудь делала в этот момент?
– Нет. Она просто стояла. Наверно, не знала, что делать.
– Эта женщина никого тебе не напоминала из знакомых?
– Нет. Я уже сказал вам, что нет. – Он отступил от сетки и, обернувшись, стал смотреть куда-то вглубь комнаты.
– Ну ладно. Извини, что побеспокоила. Пригласил бы в гости кого-нибудь из друзей. Было бы повеселее. – Джеймс пожал плечами и принялся грызть ногти. – Сходил бы погулять. Лучше, чем дома сидеть.
– Не хочу. А у нас, кстати, оружие есть.
Он показал пальцем на пистолет, лежащий на подлокотнике дивана рядом с надкушенным сэндвичем. Господи.
– Джеймс, ты уверен, что тебе нужно держать его наготове? Ты же не собираешься стрелять. Огнестрельное оружие очень опасно.
– Не так уж и опасно. Мама не волнуется. – Он впервые посмотрел на меня долгим взглядом. – А вы красивая. У вас красивые волосы.
– Спасибо.
– Мне надо идти.
– Ладно. Будь осторожен, Джеймс.
– Я и стараюсь. – Он делано вздохнул и отошел от окна. Через мгновение снова послышалась телевизионная брань.
* * *
В Уинд-Гапе было одиннадцать баров. Я пошла в тот, где не бывала прежде, под названием «Сенсорс». Думаю, что он был особенно популярен в восьмидесятых, на очередной волне безумия, судя по неоновым зигзагам на стене и маленькому танцполу в центре зала. Я пила бурбон и записывала в блокнот то, что узнала за день, и тут за мой столик, на мягкий стул напротив, плюхнулся блюститель закона из Канзас-Сити. Он с грохотом поставил на стол бутылку с пивом.
– Я думал, репортеры не должны брать интервью у не совершеннолетних без согласия родителей. – Он улыбнулся, отпил пива. Видимо, им звонила мать Джеймса.
– Репортеры вынуждены проявлять настойчивость, когда полиция не допускает их к расследованию, – ответила я, не поднимая глаз.
– Полиция не сможет нормально работать, если репортеры будут излагать подробности расследования в чикагских газетах.
Все та же заезженная пластинка. Я уткнулась в блокнот, который намок, потому что на нем стоял влажный стакан.
– Попробуем другой подход. Я Ричард Уиллис. – Он отпил еще пива и причмокнул губами. – Можете сказать мне все, что думаете о полицейских. Любого звания.
– Заманчиво.
– Полиция – полицаи – копы…
– Да, я поняла.
– А вы Камилла Прикер, девушка из Уинд-Гапа, которая благополучно переселилась в большой город.
– Вас верно осведомили.
Он улыбнулся своей волнующей дироловой улыбкой и провел рукой по волосам. Обручального кольца нет. Интересно, с каких пор я обращаю на это внимание.
– Что же, Камилла, предлагаю мир. Хотя бы на время. Посмотрим, что из этого получится. Думаю, нет нужды отчитывать вас за то, что вы самовольно взяли у ребенка интервью.
– Полагаю, вы понимаете, что отчитывать меня не за что. Почему полиция не приняла во внимание показания единственного свидетеля похищения Натали Кин? – Я демонстративно взяла ручку, давая понять, что запишу его слова.
– Кто сказал, что мы их не приняли?
– Джеймс Кэписи.
– Ах вот оно что. Весьма достоверный источник, – засмеялся он. – Открою вам маленький секрет, мисс Прикер. – Он неплохо передразнивал Викери, даже покрутил воображаемое розоватое кольцо на пальце. – Мы не посвящаем в тайны следствия девятилетних детей. В том числе не даем знать, верим мы их рассказам или нет.
– Вы верите?
– Без комментариев. Не имею права.
– По-моему, если бы у вас было достаточно подробное описание предполагаемого убийцы, вы могли бы огласить его, чтобы люди знали, кого бояться. Но у вас его нет, поэтому полагаю, что вы все-таки отклонили показания мальчика.
– Повторяю: комментировать не буду.
– Насколько мне известно, Энн Нэш не пытались изнасиловать, – продолжала я. – Так же дело обстоит и с Натали Кин?
– Мисс Прикер, я не могу сейчас ответить на ваши вопросы.
– Тогда зачем вы начали этот разговор?
– Ну, прежде всего, я знаю, что на днях вы потратили немало времени – может быть, даже рабочего времени, – излагая нашему офицеру свою версию обнаружения тела Натали. Я хотел вас поблагодарить.
– Мою версию?
– Память у всех разная, поэтому и версия у каждого своя, – заметил он. – Вы, например, сказали, что у Натали были открыты глаза. Бруссард заявили, что они были закрыты.
– Без комментариев, – язвительно ответила я.
– Я больше склонен верить профессиональному репортеру, чем престарелым владельцам закусочной, – сказал Уиллис. – Но мне хотелось бы знать, уверены ли вы в том, что рассказали.
– Натали сексуально домогались? Не для записи. – Я опустила ручку.
Он мгновение молчал, крутя в руках бутылку.
– Нет.
– Я уверена, что ее глаза были открыты. Но вы тоже были там.
– Был, – подтвердил он.
– Значит, для этого я вам не нужна. Что еще вы хотели сказать?
– То есть?
– Вы сказали «прежде всего»…
– Да, верно. Ну, если быть честным – ведь вы, кажется, любите честность, – мне безумно хотелось пообщаться с кем-нибудь из приезжих, поэтому я вас здесь и нашел. – Он сверкнул на меня белозубой улыбкой. – То есть я знаю, что вы отсюда. Не понимаю, как тут можно жить. Я приезжаю сюда время от времени с августа прошлого года и начинаю сходить с ума. Конечно, Канзас-Сити не бурлящая столица, но там есть хотя бы ночная жизнь. Культурная… словом, какая-то культура. Люди.
– Уверена, что вы привыкнете.
– Хотелось бы. Теперь я, возможно, останусь здесь надолго.
