— Чтобы сбежать от ужасно скучного обеденного гостя, — не раздумывая, ответила Веспасия. — Элизы Помрой. Я знала ее еще ребенком, и уже тогда она была необычайно скучна. Интересуется только болезнями других людей. А оно кому-то надо? От собственных тоска берет.
Питт с трудом подавил улыбку, боясь взглянуть на Эмили.
— Она вам сказала это? — поинтересовался он.
Веспасия подумала, стоит ли отвечать ему — ведь глупый же вопрос! — и решила, что стоит. Это короткое размышление ясно отразилось на ее лице.
— Не смешите меня! — сказала она быстро. — Она была ребенком очень даже среднего воспитания — ни достаточно хорошего, ни достаточно плохого, — чтобы быть честной. Она сказала, что возвращает какую-то книгу или что-то в этом духе.
— У вас есть эта книга? — Томас не знал, что заставило его задать этот вопрос — вероятно, привычка проверять каждую мелочь. Это почти наверняка было не важно.
— Я думаю, что да, — ответила тетушка, слегка удивившись. — Но я никогда не одалживаю книги, которые нужны мне самой. Поэтому не могу сказать уверенно. Она была честным ребенком. У нее не хватало воображения, чтобы успешно солгать, и она была из тех счастливых людей, которые знали свою ограниченность. Она бы преуспела в жизни, если бы осталась жить. Никаких претензий ни к кому, никакой злобы… Бедное создание.
Юмор и легкость беседы исчезли — так же внезапно, как исчезает зимнее солнце, оставив после себя темноту и холод.
Питт почувствовал, что должен что-то сказать, но его голос был каким-то отстраненным, а слова — тривиальными и бессмысленными.
— Она рассказывала что-нибудь о еще каком-нибудь своем визите, называла чьи-нибудь имена?
Веспасию, по-видимому, затронул тот же холод.
— Нет, — сказала она мрачно. — Она была здесь ровно столько, сколько ей было нужно. Если Элизе Помрой захотелось бы побыть у Нэшей подольше, то Фанни могла бы легко извиниться и проследовать в спальню, не выглядя при этом невежливой. Из слов девочки перед самым ее уходом я поняла, что она намеревается идти прямо домой.
— Она ушла вскоре после десяти? — уточнил Питт. — Сколько времени, по-вашему, она была здесь?
— Немногим более получаса. Она пришла, когда только начинало темнеть, а ушла, когда наступила полная темнота.
То есть Фанни была здесь приблизительно с без четверти десять до четверти одиннадцатого, подумал Питт. По-видимому, она прошла немного по Парагон-уок, перед тем как на нее напали. Здесь стоят большие дома с широкими открытыми подъездами для экипажей и кустами по бокам, в которых легко может спрятаться человек. Но между домами Эшвордов и Нэшей находятся только три дома. Фанни пробыла на улице не более минуты — если только не зашла куда-нибудь еще…
— Она была помолвлена с Алджерноном Берноном? — Мозг Томаса продолжал работать, ища новые зацепки.
— Весьма подходящая пара, — согласилась Веспасия. — Очень даже приятный молодой человек с вполне удовлетворительными средствами. Трезвые привычки, хорошие манеры; немного скучен, насколько я знаю… В общем, идеальный выбор.
Питт внутренне удивился, не слишком ли много здравого смысла приписывалось семнадцатилетней Фанни.
— Вы не знаете, мэм, — спросил он вслух, — не было ли кого-нибудь еще, кому она нравилась? — Томас надеялся, Веспасия поймет, что он имеет в виду.
Она смотрела на него, слегка нахмурив брови. За ней, над ее плечом, Питт увидел, как вздрогнула Эмили.
— Я не могу представить себе, мистер Питт, кто, имея такие чувства к ней, мог бы подвергнуть ее такому ужасному насилию. Это, как я предполагаю, вы и пытаетесь у меня спросить.
Эмили закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, стараясь удержаться от смеха.
Питт понял, что напоролся на ту манеру разговора, которую он презирал, и обе женщины тоже это поняли. Теперь он должен избежать продолжения беседы и уйти.
— Спасибо, леди Камминг-Гульд, — Питт встал. — Я уверен, что если вы что-то вспомните — что, по вашему мнению, сможет нам помочь, — вы дадите нам знать. Благодарю вас, леди Эшворд.
Веспасия слегка кивнула и позволила себе слабую улыбку, а Эмили вышла из-за дивана, обошла вокруг стола и протянула к нему обе руки.
— Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Шарлотте. Я сама навещу ее, но не раньше, чем будет закончено это грязное дело. Надеюсь, что оно не будет долгим?
— Я тоже надеюсь. — Томас мягко коснулся ее руки.
На самом деле он не думал, что это дело будет коротким и легким. Расследование никогда не бывает приятным, частенько оно меняет все и всех вокруг. И это очень болезненно.
Питт навестил несколько других домов вдоль Парагон-уок: дом Алджернона Бернона, дом лорда и леди Дибридж, в котором в это время шел прием, дом миссис Селены Монтегю, очень красивой вдовы, и дом миссис Хотбери. К половине шестого он покинул это тихое, достойное, красивое место и направился назад к грязному, затоптанному и заплеванному зданию, где размещался полицейский участок. К семи часам Томас подошел к парадному входу своего дома. Фасад его был узким и довольно ухоженным, хотя перед домом не было ни дороги для экипажей, ни деревьев — только вымытые и побеленные ступеньки и деревянный настил к калитке на задний дворик.
Питт открыл дверь своим ключом — и сразу же почувствовал, как удовольствие охватывает все его тело. Так происходило всякий раз, когда он попадал в домашние тепло и уют. Он обнаружил, что улыбается. Насилие и преступления остались на улице.
— Шарлотта?
Из кухни слышался звон посуды. Улыбка Томаса стала еще шире. Он прошел через коридорчик и остановился в дверном проеме. Жена стояла на коленях на дощатом полу, а две кастрюльных крышки еще крутились вне ее досягаемости под столом. Шарлотта была в простом платье с белым фартуком, ее блестящие темно-каштановые волосы выбивались из пучка длинными прядями. Она посмотрела на него, состроила гримасу, нацелилась схватить крышку, но промахнулась. Томас наклонился, подобрал обе крышки и протянул ей другую руку. Шарлотта схватилась за нее, и он подтянул жену к себе. Потом положил крышки на стол и крепко обнял ее. Как было приятно чувствовать свою Шарлотту, ощущать теплоту ее тела и ее ответный поцелуй.
— Кого ты ловишь сегодня? — спросила она через минуту.
Питт сдул волосы с ее лица и тихо сказал:
— Убийцу. И насильника.
— Да… — Ее лицо помрачнело. — Сочувствую.
Легче было бы остановиться прямо сейчас и не говорить ей, что это был кто-то, кого знала Эмили; кто-то, живущий на той же улице. Но Шарлотта все равно когда-нибудь узнает. Эмили обязательно расскажет ей. В конце концов, может быть, Питт раскроет это преступление быстро — если виновным окажется какой-нибудь пьяный слуга…
Но Шарлотта уже заметила его колебания.
— Кто? — спросила она. Ее первое предположение о причине его беспокойства оказалось неверным. — Она была с детьми?
