В общем, лепота, да и только. Прямо по курсу вижу навес, под ним большая поленница, рядом куча чурок, одна, особо кряжистая, поставлена на попа.
Эмм… Для тех, кто в городе окончательно скурвился, поясняю: чурка — это фрагмент бревна, а кряжистая, та что «на попа», в данном случае служит для того, чтобы на ней кололи дрова. Вот и девайсы присутствуют: колун и топор. Вообще, это очень здорово: наверное, вечерком тут можно запросто шашлычок организовать, на свежем воздухе. А пока суть да дело, поколю-ка я немного дровишек. Вместо зарядки.
Расколов парку чурок, я вволю хлебнул хвойного экстракта, остановился передохнуть и, жмурясь от удовольствия, непроизвольно продолжил песню дяди Саши:
Мягкое и доброе, как любимой губы…
Мне так в это утро умирать не хочется…
Минуточку… Нет, все правильно: из песни слова не выкинешь, но вот контекст… Почему я должен умирать в такое славное утро в столь раннем возрасте?!
И тут на меня нахлынуло.
А почему я должен жить?
Я преступник.
Минуточку…
Я преступник?!
Я как следует выспался, психоделическая одурь выветрилась из моего организма — исчез вязкий фон, притупляющий остроту восприятия — и теперь я вновь чувствовал живо и ярко, что называется, всеми фибрами души.
Я преступник!!!
— А-а-а-а, б…!!! А-а-а-а!!!
Я крушил поленницу и дико орал, задыхаясь от отчаяния и лютой безадресной злобы: в эти мгновения я ненавидел весь мир и себя в том числе, ибо я был частицей этого странно и неправильно устроенного мира, и не было мне снисхождения от меня, не заслужил я никаких льгот в этом плане.
Хорошо, что не догадался порубать сам себя: перед глазами была поленница, руки нужны были, чтобы держать колун — средство исторжения моей ненависти, а ног я не видел, в тот момент мир свернулся в узкий тоннель, наполненный густым красным дымом.
Не знаю, как долго длился этот неожиданный берксеркский припадок, но в конечном итоге я выдохся, выронил колун, упал на колени и уткнулся лицом в землю.
Придя в себя, я ужаснулся тому, что со мной произошло, и первым делом стал озираться, в надежде, что это безобразие осталось без свидетелей.
Увы, на этот раз госпожа Удача оставила мои чаяния без внимания.
У распахнутого окна сидел доктор и смотрел на меня с каким-то цинично-академическим интересом.
Под окном стоял хмурый Юра и смотрел на меня с досадой.
На крыльце Спартак беседовал с аборигеном, облаченным в старый тельник и допотопные военные бриджи на подтяжках — и оба смотрели на меня, как мне показалось, с сочувствием.
Ближе всех ко мне находился Степа: тоже в тельнике, но поновее, и в нормальных спортивных трико. Степа, скрестив руки на груди, смотрел на меня внимательно и несколько скептически — примерно как опытный вратарь высшей лиги на мяч, по которому должен пробить с центра поля самый скверный игрун сборной трех деревень Ското-Удодовского района. То есть я так понял, что вариант моего прорыва с железом к крыльцу отчасти рассматривался, поэтому Степу сюда и поставили.
В общем, как видите, с разными оттенками и подтекстами — но все смотрели на меня.
— Простите, бога ради, — плаксиво проблеял я. — Не знаю, что это на меня нашло…
— Олежка, ну что там? — раздался сочный женский голос из верхнего окна соседнего дома.
— Да ничего там! — сугубо по-деревенски крикнул в ответ носитель подтяжек. — Соседский лейтенант «белочку» словил!
Деревня. Продвинутые средства коммуникации, спутники, всемирная сеть — орем через улицу, как в пещерном веке…
— Ну надо же! — удивился сочный голос. — Еще до капитана не дослужился, а уже «белочка»? Вот молодежь пошла…
А вот это совершенно верно: молодежь пошла — строем и сразу в ж… минуя головокружительную карьеру и перспективы госслужбы, прямым ходом в особо опасные преступники. Согласитесь, при таком раскладе немудрено «белочку словить», а то и какого зверька покруче…
Носитель подтяжек покинул крыльцо, доктор требовательно прищелкнул пальцами.
Юра достал из кармана тысячерублевую купюру и отдал ему.
— Разоришь ты меня, турист… — пробурчал он, направляясь в дом.
Ничего не понял. Каким образом я могу способствовать Юриному разорению?
Я подошел поближе и открыл было рот, чтобы спросить об этом, но доктор бросил мне полотенце и порекомендовал:
— Извольте купаться, поручик. Вот по этой дорожке, через четыре дома, живописнейшее озеро.
— О чем вы, доктор? — удивился я. — Второе мая, колотун, в лесах еще не везде снег растаял — и купаться?! Это что, шутка?
— Купаться, — категорически подтвердил доктор.
— Купаться — это есть гут, — вмешался Степа. — Док, брось мне тоже полотенце, пойду, поплаваю маленько.
В общем, вы, наверное, уже поняли: через несколько секунд я, влекомый Степой, направился к озеру. И что тут было возразить? Командир сказал — купаться значит купаться, и неважно, какая нынче погода, и есть ли у тебя настроение для водных процедур.
* * *
Озеро не показалось мне живописным — большая такая лужа с потемневшими от старости разломанными мостками и засохшим камышом по берегу. Вода была прозрачная и ледяная. Плавать пришлось до тех пор, пока Степа не сказал «хорош, выходим» — к этому моменту у меня зуб на зуб не попадал, казалось, еще чуть-чуть, и превращусь в сосульку.
Потом мы насухо вытерлись и некоторое время очень быстро приседали, одновременно махая руками. Кстати, мудрый воин Степа плавал голышом, так что оделся во все сухое, а мне пришлось выжимать трусы и испытывать определенный дискомфорт. На будущее надо учесть.
В процессе всех этих экзерциций я заметил у Степы на левом плече странную татушечку. Это была надпись «С-327», под ней небольшой значок, состоящий из мелких деталей, и все это обрамлено пентаграммой (кто слабо знаком с магией, но не забыл Совок, вспоминайте знак качества).
Странность заключалась не в надписи, а в способе исполнения. Рисунок был бесцветным, с глубоко вдавленным рельефом — возникало такое впечатление, что это не татуировка, а безупречной четкости клеймо, сработанное фабричным способом, возможно, при помощи лазера.
Желая рассмотреть значок, я подошел поближе, но Степа, заметив мое любопытство, быстро надел тельник и пробурчал:
— Алекс, ты меня пугаешь.
— В смысле?
— Ты интересуешься мужчинами?
— Да ну, при чем здесь это! Просто…
— Ну так и не хрен пялиться.
Уй, как интересно! Это уже второй случай необоснованной грубости, совершенно не свойственный выдержанному и в общем-то корректному Степе, и, как и в первый раз, грубость спровоцирована попыткой вторжения в т. н. «закрытую персональную зону». Непростые у меня коллеги, все из себя с каким-то подтекстом и двойным дном…
