До третьего цеха дотопали вполне благополучно, но несколько нервозно. Теперь любой встречный силуэт во мраке ночи воспринимался уже не так безобидно, поскольку это с равным успехом мог быть и местный обитатель, и боец одной из «нижних команд».
Гена сказал, что в мастерские лучше заходить со стороны периметра: по цеху идти не стоит, там полно ржавого железа, если кто-то ненароком заденет, в берлоге могут услышать. Довод был принят во внимание и нам пришлось давать основательный крюк, огибая огромное здание со стороны периметра.
По прибытии на место мы остались во дворе, а Гена пошел смотреть, как там поживает берлога Дизеля.
— Интересно… — сумничал я. — Дизель — это не брат Дизеля?
— Какого Дизеля? — не понял Юра.
— Который «Форсаж» и «Риддик».
— Тупой юмор, — неожиданно поругал меня Юра. — Совсем не смешно. Человек умер.
— Не понял… — опешил я. — А нам какое дело до этого человека?
— Молчи, дурак, — приблизившись ко мне, горячо прошептал на ухо Юра. — Если кто умер, в том месте до сорока дней нельзя про него шутить и плохо говорить!
— А иначе что?
— Иначе п… тебе настанет, — Юра с беспокойством оглянулся, как будто боялся, что этот самый п… наступит прямо сейчас, и не мне, а всей команде разом. — Слышь, ты не шути так, ну его в ж…
— Ладно, не буду.
Да уж, шиза косит наши ряды. Головорез Юра, спокойно работающий в амплуа мясорубки во вражьем бункере, боится духов? Это как минимум забавно…
* * *
Гена вернулся через пару минут, весь из себя взбудораженный и радостный, и поделился с нами результатами первичного осмотра.
Берлога Дизеля — это небольшое помещение в подвале, там есть железная дверь — старая, проржавевшая насквозь, но на довольно прочной раме, изнутри запирается на задвижку. Так вот, сейчас дверь заперта, и через щели виден тусклый свет. То есть там кто-то есть.
— А чего ждем? — не понял Степа. — Пошли, пообщаемся?
Гена объяснил особенность берлоги Дизеля: там даже не люк, а целый провал в коммуникации, заложенный сверху досками. Если спугнуть тех, кто там сейчас сидит, они просто отодвинут доски, спрыгнут в этот провал и убегут по трубе. И показал, куда выходит труба — почти в центре двора находился люк без крышки.
— Хорошо, давайте так, — Степа хлопнул меня по плечу. — Мы выставим блок, а вы идите общаться. Побегут — перехватим.
— Я видел, вы укладывали инструмент, — сказал Гена.
— А зачем инструмент?
— Дверь там довольно крепкая. Они наверняка не откроют, выбивать ногами будет долго и шумно. А если разом отжать, в двух местах, успеем вломиться быстро: если они спят, то даже не успеют понять, что происходит.
Инженер забрал мой мешок и достал инструмент. Степа попросил уточнить, что там под люком в центре двора.
— Довольно большой коллектор, круглый, в него выходят пять труб, — как по-писаному отбарабанил Гена. — Две проходные, один «ракоход», две — никакие. Нормальная лестница, внизу не река, но влажно, осадки были. Если побегут — то по той трубе, что справа от лестницы. Если пробегут до того, как успеете спуститься, — сразу лезьте в «ракоход», это прямой путь, быстро выпадете в другую трубу, в рост сечением, она там петлю делает. Все понятно?
— Эмм… — Степа призадумался. — Ни фига не понятно, но на месте разберемся. Значит так: сразу не ломитесь, как подойдете, оцените дверь, тихонько примерьтесь, прикиньте, что к чему. В общем, подождите пару минут: нам осмотреться надо. Все, разбежались…
Коллеги с проводником пошли в мастерские, а мы со Степой выдвинулись к люку посреди двора.
Несмотря на то что отсюда до периметра было довольно далеко, мы приняли некоторые меры предосторожности. Напомню: по объекту шарахались «нижние команды» противника и встреча с ними в наши планы не входила.
Степа немного послушал люк, затем мы тихо отошли в сторону и пошептались:
— Не пойму… Какие-то фоновые шумы… Но невнятные, не определить, что это… Пойдешь первым — «пустышкой».
«Пустышка» — это значит гражданский чайник без оружия, я помню.
Думаю, вы меня понимаете: «пустышкой» идти я не хотел.
— Степа, как — «пустышкой»? А вдруг там внизу — ЭТИ?
— И что ты с ними сделаешь? Положишь всех одной очередью с лестницы? — Степа хмыкнул. — Ты не дрейфь, влет тебя валить никто не будет. У них другие задачи. Тебя сначала рассмотрят, поговорят с тобой, спросят, как звать, — это если ты будешь пустой. А если со стволом прыгнешь, может выйти по-всякому. Так что распрягайся: «разгрузку» и ствол оставь здесь.
— А если…
— Если там кто-то есть, с момента обнаружения считай до десяти и падай: желательно ближе к стене и ничком, даже если личиком в воду. Ты понял?
— Да. До десяти, и — ничком.
— Молодец. Все, пошел…
Я переложил в карман фонарь из разгрузки, подошел к люку, перекрестился и полез…
Плюхнувшись в воду по щиколотку, я достал фонарь и хотел было его включить, но в этот момент меня разом ослепили сразу несколько чужих фонарей.
— Руки в гору! — негромко, но властно рявкнул кто-то из-за вражьей стены света.
Я поднял руки и стал считать:
Раз…
— Еще один горе-сталкер? — спросил кто-то. — И чего вам не спится, идиотам? Какого хрена вы тут шарахаетесь?
В это время меня обшаривали и обхлопывали чьи-то крепкие руки: я был ослеплен, часто моргал, пряча глаза от света, и ничего не видел.
Что удивительно: мне ни капельки не было страшно. Люди, обыскивавшие меня, даже не потрудились предположить, что я могу гулять тут не один. Между тем сверху у люка затаился страшный ночной хищник, и участь этих «нижних» уже была предрешена. Не поверите, но в этот момент я их всех пожалел — заблаговременно.
— Пустой, — доложил обыскивавший.
Десять.
Где тут стена — я не видел, поэтому просто отпрыгнул в сторону и упал ничком, как и было приказано.
— Ты чё, совсем деби… Гхрр…
Раздался тупой тяжелый удар — Степа, очевидно приземлился прямо на того, кто меня обыскивал, — затем сразу, без паузы, прозвучали три негромкие очереди, похожие на звук детской трещотки:
— Тр-р-р-рр… Тр-р-р-рр… Тр-р-р-рр…
Дальше все было очень быстро: вопреки команде я не лежал ничком, а повернулся набок, прижался спиной к стене и смотрел.
В воде валялись фонари, создавая тусклую подсветку скоротечного боя, чуть дальше кто-то выл от боли. Там, откуда раздавался вой, можно было различить два темных пятна — очевидно, тела.
Совсем рядом, едва ли не наступая мне на голову, молча и яростно дрались двое: по стене плясали рваные тени, слышно было тяжелое прерывистое дыхание и сдавленное рычание. Еще один источник звука и света поспешно удалялся: по неширокой трубе (наверное, тот самый «ракоход») кто-то удирал с фонарем, громко стеная от боли.
