— Хррр… Ыкххх…
Один из силуэтов рухнул в воду, второй тотчас же метнулся к нему, сделал резкое завершающее движение — хрип утих. Если это не Степа, то мне пи…
— Алекс?
— Жив!
Да кто бы сомневался! Это не Степа, а просто какой-то демон войны!
— Встать. На выброс. Бегом… — Степа тяжело дышал сильный враг ему попался, вымотал.
— Ты не ранен?
— Цел вроде.
— По «ракоходу» один ушел.
— Видел. Ранен. Далеко не уйдет. Давай на выброс. Поверху будет быстрее…
* * *
Едва мы выбрались на поверхность, к нам тотчас же присоединились коллеги… с каким-то двумя парнями.
— А ну, зацените! — Юра осветил лица парней фонарем. — А?!
Это были те самые искомые оболтусы, грустные, испуганные и со связанными руками.
Первую часть задачи можно было считать выполненной. Теперь осталась самая малость: выжить и выбраться отсюда вместе с оболтусами.
Подозреваю, что вторая часть задачи по ряду причин будет очень не простой.
— Убери свет, — буркнул Степа и буквально вцепился в Гену: — Гена, куда выходит тот «ракоход»?
— Ну… «Ракоход» по прямой выходит в трубу канала, я говорил, — напомнил Гена. — А вот труба…
— Гена, живее! Куда ведет труба? Где ближайший колодец?
— Не понял, — обескуражено пробормотал Юра. — А что случилось?
— Там было четверо, один ушел, — коротко пояснил Степа. — Гена?
— Ну… Следующий колодец уже гораздо ближе к периметру, — стал объяснять Гена. — Вот смотрите, дальше куча металлолома, а за ней…
— Тихо… — оборвал его Степа. — А ну…
С той стороны, куда показывал Гена, слышался голос — кто-то плаксиво выкрикивал отрывистые фразы:
— Все «двухсотые»… Да, я один… Один, говорю, выжил!.. Они за мной идут… Двенадцатый сектор… Давайте все сюда… И медика мне… Я ранен…
Одним словом, вы уже поняли: наш недобитый раненый вылез наверх и наябедничал.
— Ну все, pizdets… — потерянно пробормотал Юра. — Сейчас начнется…
* * *
Совещались недолго:
— Ну и что будем делать? — спросил Юра с едва заметной ноткой отчаяния в голосе.
Степа молчал.
Остальные тоже молчали, ожидая, когда командир выдаст решение.
Текли тягучие секунды, на периметре возникло какое-то оживление, да и не только на периметре — где-то в сотне метров от мастерских, были слышны многообещающие звуки: кто-то двигался в нашу сторону и периодически задевал ржавое железо. Вскоре точно такие же звуки стали раздаваться со стороны периметра: очевидно, оттуда к нам выдвигались люди.
Степа молчал.
Мне стало страшно. Не скажу, что страшнее, чем в тот момент, когда на нас впервые заходила «вертушка» — там был страх другого формата, внезапный и резкий, а сейчас я почувствовал какую-то засасывающую, как омут, обреченность…
Я подумал, что если Степа молчит, то это конец: ситуация неразрешима, сейчас займем круговую оборону и будем отстреливаться до последнего патрона. Финал наступит очень скоро: сюда быстро набегут все «нижние», зафиксируют нас, свяжут боем, а потом подтянут полк ОМОН, что праздно гуляет по периметру, и от нас живого места не останется.
Или еще вариант: может, какой-то выход и есть, но у Степы после боя что-то сломалось в голове, и он начисто утратил командирское мышление. Не знаю, какой вариант хуже, первый или второй, но у меня возникло такое чувство, какое, наверное, было у молодых необстрелянных солдат на войне, когда их опытного командира где-то посреди выполнения задачи внезапно убивала пуля вражьего снайпера.
Одни во тьме, на вражьей территории, сейчас замкнется кольцо окружения, а что делать — никто не знает…
— Ну что, браты… — Юра, видимо, подумал примерно то же самое — в голосе его теперь звучала нотка обреченности. — Давайте хотя бы попробуем…
— Гена, до «врезки» далеко? — перебил его Степа.
— До «врезки»… — растерянно пробормотал Гена. — До какой «врезки»?
— До длинной трубы с «Учкудуком».
— А, три колодца… Да нет, в принципе, недалеко, но… Какой смысл? Там же все запечатано, если рвать — сразу вычислят…
— Других вариантов нет, — решительно отрубил Степа. — Это единственный. Понизу пройдем?
— Где-то понизу, где-то поверху, — слегка приободрился Гена. — Там, в конце, обвал, так что по-любому придется поверху, но… Пройдем, в общем.
— Ну все тогда. Развяжите пацанов.
— Думаешь… — усомнился было Юра.
— Пацаны, слушайте… люди, которые блокировали объект, ищут вас, чтобы убить, — попросту объяснил ситуацию Степа. — А нам вы нужны, чтобы дать показания на тех, кто хочет вас убить. Разницу улавливаете?
— Мы все понимаем, — сказал один из наших пленников. — Мы вам благодарны.
— Тогда топайте за нами. Нянчиться с вами никто не будет. Отстанете — сдохнете. Развязывай.
Юра снял с пленников путы.
— Ну все, — скомандовал Степа. — Взяли мешки, потопали…
* * *
До этой самой «врезки» мы добирались комбинированным способом: отчасти поверху, лавируя между руинами и нагромождением техногенного мусора, отчасти понизу, шлепая по подтопленным тоннелям местных коммуникаций.
Поверху было значительно быстрее, но и опаснее: через несколько минут прохождения мы едва не напоролись на большую группу, выдвигавшуюся от периметра к третьему цеху.
Немного переждав, шмыгнули в ближайший колодец и далее следовали только по тоннелям. Внизу мы никого не встретили: очевидно, всех оповестили, что нужно выдвигаться в «двенадцатый сектор» на поиски неведомо откуда взявшихся диверсантов.
«Врезка» действительно была недалеко, на весь маршрут у нас ушло едва ли более десяти минут. Однако на последнем участке пришлось идти поверху: до заветного коллектора с «врезкой» осталось метров пятьдесят, но здесь давно все завалило, так что нам не оставалось ничего другого, кроме как выбираться через провал наверх.
До люка добрались быстро, но «прыгнуть» успели не все: когда на поверхности остались Степа, я и один из наших пленников, совсем рядом, метрах в тридцати от нас, кто-то возбужденно крикнул:
— Есть контакт! Четвертый сектор, мы их засекли!
Степа буквально спихнул нас с пленником в люк и следом прыгнул сам. Не знаю, как мы не расшиблись при падении и ничего друг другу не отдавили, — слава богу, тут было невысоко и относительно чисто: без торчащей арматуры и прочих прелестей местной «флоры».
— Засекли! — сообщил Степа поджидавшим нас товарищам. — Шевелись, надо быстрее убираться отсюда…
