— Так уж и тридцать? — усомнился Юра.
— Честное пионерское. — Богатырь серьёзно вскинул руку в салюте. — А не верите, попробуйте доказать обратное.
— А запаска видеосетки разве не на аккумуляторах? — невинно уточнил инженер.
— Ну… Гхм… — Богатырь смущённо замялся. — Сдохли аккумуляторы. Но слепыми мы были секунд тридцать или даже меньше, это я вам гарантирую. Дизель ещё не завелся, а усиление уже стояло.
— Ему этого вполне хватило, — сказал Юра, ткнув пальцем в КПП. — ОН — там.
— Ну нет, ребята: никакого «он там», — наотрез отказался богатырь, почему-то слегка покраснев. — За такое время через периметр даже сам чёрт не махнёт.
— Этот хуже чёрта, — убеждённо заявил Юра.
— Пусть хуже, всё равно не успеет, — так же убежденно возразил богатырь.
— Он думает, что это учения, — неожиданно сделал вывод Стёпа.
— Ой, да прекратите, — болезненно скривился богатырь. — Ну не смешно же!
Вот даже как…
Что ж, это многое объясняет.
Но с чего бы это вдруг ему думать, что это учения?
Тут принесли список, и задушевная беседа плавно перетекла в русло официоза.
Список действительно оказался большим: это был ватман в рамке, чуть ли не в человечий рост, с внушительной кучей фамилий, званий и должностей неких типов, что имели право беспрепятственного доступа на объект ГПО-12 (расшифровки не было).
По опыту предыдущих попыток официального доступа на некоторые ВГО (важные государственные объекты) я сначала подумал, что мы в глубоком пролёте. Видите ли, это только декларативно нас обязаны пускать чуть ли не везде, а на самом деле всё обстоят либо гораздо сложнее и драматичнее, либо не обстоит вовсе, в зависимости от ряда сопутствующих факторов и в первую очередь от формата отношений «удельных князей» с нашим шефом. А уж про скорость исполнения «верхних» директив я вообще не говорю: нам всего два месяца, так что вероятность того, что мы есть в списке, была очень невелика.
— Да, есть такой товарищ, — приятно улыбнулся богатырь, нашарив пальцем фамилию нашего прокурора. — А позвольте-ка остальные аусвайсы?
— Всегда пожалуйста!
Поразительно, но мы все оказались в списке, в самом низу — после нас никого не было.
Я был приятно удивлен: неужели Система начинает работать?
— Ну что, теперь мы можем войти? — нетерпеливо напомнил Ольшанский, когда богатырь вернул наши удостоверения.
— Да, разумеется, — благосклонно кивнул богатырь. — Но сначала предъявите предписание.
— Какое предписание?!
— Предписание на право проверки караула. Если будете проверять объект, предписание на право проверки объекта.
— Б…, ты чё, издеваешься?! — взвился Ольшанский. — Какое, на хрен, предписание?! Ты только что список зачитал! Так что написано? «Бес-пре-пят-ствен-но-го!!!»
— Так точно, — согласился богатырь. — Но у нас сейчас усиление. Могу притащить вам инструкцию: во время усиления допуск на объект закрыт для всех должностных лиц, независимо от статуса, за исключением тех, кто имеет предписание для проверки караула в период усиления, подписанное лично моим командиром, либо начальником штаба.
— Ё… в………! — Ольшанский от огорчения выдал такую тираду, что у меня чуть уши в трубочку не свернулись. Это нехарактерно для него, он вообще-то вполне культурный камрад и ругается нечасто.
— Я понимаю ваше негодование. — Богатырь солидарно склонил голову. — Но я также понимаю, что предписания у вас нет. Так что…
— Слушай, давай так: усиление из-за учений, так? Но у нас не учения, я тебе официально заявляю: у вас на объекте — диверсант!
— Усиление из-за отказа системы, — подсказал Стёпа. — Учения здесь ни при чём.
— Совершенно верно, — кивнул богатырь. — Согласно инструкции. Пока не восстановят электроснабжение и спецы не разберутся, почему «упала» система — из-за вашего диверсанта, хмм… или от чего-то реального — вам придется подождать.
— И когда ваши спецы со всем этим разберутся? — живо поинтересовался Ольшанский.
— Как подъедут, так и…
— Так они ещё и не подъехали?!!!
— Ну так… Случилось-то всё буквально несколько минут назад, — пояснил богатырь. — Вызвали сразу. Скоро должны подъехать…
— Б…! — тоскливо воскликнул Ольшанский. — Б…!!! Осподи, да что ж за день сегодня… Ну и что теперь делать?!!!
— Попробуйте по второму варианту, — сочувственно предложил богатырь.
— Это как? — оживился Ольшанский.
— Как обычно, прозвоном. Ваш шеф звонит моему начальству. Начальство отдаёт мне приказ, я вас впускаю. Думаю, так будет быстрее: чёрт его знает, когда эти спецы закончат, а за предписанием придётся к нам в штаб ехать. Впрочем, есть ещё вариант, гораздо проще.
— Какой? — с надеждой спросил Ольшанский.
— Просто доложите, что всё проверили и у нас всё в ажуре. — Богатырь свойски подмигнул. — А я вам ведомость вынесу, расписаться. Или вам акт нужен?
— Да не проверять мы вас пришли!!! — взвыл Ольшанский. — Вот же дубина, прости господи! У тебя на объекте реальный диверсант, каким ещё, б…, языком тебе это сказать?!
— Ну, как хотите, — посуровел богатырь. — Но без предписания не пущу. И не надо оскорблять: мы оба на службе, так что…
— Ну извини, погорячился. — Ольшанский достал телефон и кого-то набрал — подозреваю, что нашего шефа. — Маня, привет… У себя?.. Когда?.. Б…! Нет-нет, извини, это не тебе, это я так… Да, скажи, очень срочно, экстренная ситуация… Да, давай, я жду…
— Наш папа слегка занят, — констатировал Юра.
— Наш папа слегка му…ак! — возмущенно высказался Ольшанский. — Вот эта б… привычка: «Перезвоню, когда освобожусь» — вот это сейчас очень некстати!
Тут Петровичу позвонил шеф, как будто подслушивал, как тут нелицеприятно о нём отзываются. Ольшанский коротко изложил суть проблемы и протянул трубку богатырю.
Увы, увы: судя по всему, когда в этом ведомстве читали лекцию об основах пиетета и чинопочитания, богатырь был в качалке или в столовой: на жест Ольшанского он насмешливо фыркнул и сказал, что кроме двух его начальников все остальные персоны для него не указ, будь это хоть сам президент или весь совокупно взятый Совбез с архангелом Гавриилом во главе.
Ольшанского, похоже, это не удивило. Он договорил с шефом, после чего сообщил богатырю, что вопрос будет решен в течение нескольких минут.
— А пока, может быть…
— Не-а. — Богатырь покачал головой и состроил твердокаменную рожу. — Даже и не подумаю. Потерпите, пять минут ничего не решают.
— Пять минут… — проворчал Ольшанский. — Чёрт, да мы тут уже битый час вола е…! Да за это время он давно уже слинял с объекта!
