Пока мы осматривали оставшуюся территорию, Спартак взял второй фонарь и разобрался с техникой. С двух мотовозов топливо было слито, в дежурном оставалось на донышке, несколько пустых канистр валялись возле вагончика.
— В общем, в мотовозе километра на два, потом придётся идти пешком, — огорченно констатировал Спартак. — Вот же сволочь, всё в сток спустил…
Тут же Спартак выдвинул предположение в стиле отсутствующего доктора Семёна:
— Нас опять загоняют в рамки. Испортить мотовоз — плевое дело, даже при наличии инструментов и запчастей придётся долго чинить. А он не тронул ничего и оставил топлива чуть-чуть… Значит, что?
— Значит, топливо кончится и мотовоз встанет, — пробурчал Юра.
— Значит, в том месте, где встанет мотовоз, нас будет ждать засада! — поправил Спартак.
— Может быть, и так, но у нас нет выбора, — нетерпеливо заявил Петрович. — Надо ехать.
Комиссаров обнадёжил: если два километра проедем, там рукой подать до развилки. А после развилки полчаса ходу и будет подстанция. Так вот, на подстанции можно взять аварийную ручную дрезину. Не шибко быстро, но всё не пешком.
— А вентиляция в депо отдельно? — с надеждой спросил Юра, проведя лучом фонаря по вентиляционному коробу. — Если да, можно попробовать по вентшахте выбраться.
Комиссаров виновато пожал плечами, словно это было так устроено по его личному недосмотру:
— Вентиляция тут только через нашу шахту, все воздуховоды туда ведут. Так что замучаешься лазить, полдня убьёшь. Ну и… гхм… не каждый человек там пролезет.
Я бы сказал конкретнее: там пролезет только человек Юра, остальные наверняка застрянут.
Кстати… Наш персональный враг там тоже пролезет. Интересная мысль!
— И наверняка там уже ждут, — подытожил Стёпа. — В общем, берите, что может пригодиться, да погнали.
Мы вооружились чем придётся, разукомплектовав инструментарий и пожарный щит.
В вагончике стоял большой бачок с водой и чайник. Вода была так себе, отдавала ржавчиной и хлоркой, но на всякий случай все напились, наполнили чайник и взяли с собой. Кто его знает, когда доберемся до нормальной воды, а тут хоть плохонький, но всё же запас.
Затем перегнали мотовоз на магистральный путь и в спешке покинули это негостеприимное местечко, оскверненное мелким злодеем.
* * *
Когда миновали караульную платформу, напряжение немного отпустило и на душе стало полегче.
Ворота шлюза были по-прежнему закрыты. Значит, либо нас никто не собирался преследовать, либо враги не сумели открыть шлюз без мелкого гада и его волшебного пульта.
Отъехали подальше от шлюза, я вздохнул с облегчением и, вспомнив про свои опасения на пути в депо, спросил у Комиссарова, почему в тоннеле воняет горькой химией, даже мотовозная вонь не забивает этот странный запах.
— Да грибы травили недавно, — ответил он. — Не выветрилось ещё.
— Грибы?!
— Ну, плесень, грибок… В общем, сырость всякую.
Прозвучало это буднично и рутинно, примерно как объяснение рачительного хозяина, который благоустраивал свой погреб. От этого я неожиданно успокоился и даже почувствовал некоторый прилив настроения.
Всё нормально.
Да, помню, хозяин совсем недавно был неадекватен и закатывал истерики. Ну так и немудрено! В его уютный погреб забрался этакий уникальный крысюк-мутант и крепко там набедокурил. Но теперь хозяин пришел в себя и вполне адекватен, благо рядом с нами очень кстати оказались специалисты, крысоловы-крысодавы, так что и мне не стоит переживать.
Всё нормально.
Мы живы, никто даже не ранен.
У нас есть Комиссаров, который всё здесь знает, и Стёпа с Юрой, ребята странные и весьма своеобразные, но с ними не страшно даже в аду.
Так что прорвемся.
Ехали мы неспешно, мотовоз далеко и ярко светил фарами, вонял выхлопом и ревел, как пьяный буйвол (честно говоря, я впервые ехал на мотовозе, с непривычки казалось, что рев двигателя очень громкий). Из-за этого приходилось не просто разговаривать на повышенных тонах, а буквально кричать. Так что, сами понимаете, ни о какой скрытности и речи быть не могло. Если впереди нас ждут, то услышат и увидят издалека.
Однако и для нас есть польза. Прятаться тут негде, так что засаду обнаружим загодя.
Спустя некоторое время двигатель сбавил обороты, затем несколько раз смущённо чихнул и в итоге совсем заглох.
Мотовоз встал.
В тоннеле воцарилась тишина, непривычная после надсадного рёва двигателя.
Фары резко потускнели, то ли Спартак переключил, то ли автоматически, и я с тревогой подумал, что сейчас нам опять придётся идти по тёмному тоннелю: здесь тоже не было света.
Хорошо хоть фонари взяли в депо.
— Недолго музыка играла, — с грустью констатировал Юра. — Придётся теперь пешком топать.
В наступившей тишине немного подискутировали по поводу второго извечного русского вопроса.
Спартак, узурпировавший докторскую прерогативу вечно во всём сомневаться и видеть подвохи, был категорически против того, чтобы двигаться вперед.
— Нас гонят прямиком в засаду. Есть смысл переждать здесь, потом вернуться к шахте.
— Чего переждать? — не понял Комиссаров.
— Ну, там ведь были взрывы, стрельба, наверняка все в округе слышали, — пояснил Спартак. — Так что туда скоро вся окрестная милиция сбежится, а там и высшие компетентные органы подтянутся. Петрович, верно говорю?
Вот это он не по адресу обратился. Нашел у кого поддержки спросить!
Петрович был категорически за то, чтобы двигаться вперед. Мотивы его были понятны: где-то там, во тьме тоннеля, скрывался злобный мелкий негодяй, за которым мы сегодня весь день охотимся. Петровича почему-то мало волновал тот факт, что мелкий негодяй до зубов вооружен и чрезвычайно опасен. То ли гений сыска свято верил в уникальные способности наших боевиков Стёпы и Юры, то ли тут в самом деле крылись какие-то мощные личные мотивы, но Петрович готов был безоглядно рисковать собой (ну и нами заодно).
— Вперед и только вперед! — горячо заявил Ольшанский. — И как можно быстрее! Не вижу смысла сидеть здесь и ждать. А вдруг они уже открыли шлюз и теперь потихоньку топают за нами? А вдруг этот мелкий насовсем уехал и там, впереди, вообще никого нет?
— Ждать можно очень долго. — Комиссаров неожиданно взял сторону Петровича. — Тут такое дело… В общем, наши с утра предупредили УВД и другие ведомства, что у нас учения. Так положено, чтобы они не подпрыгивали при отработке шумных вводных в наших караулах.
— То есть даже на взрывы не прибегут? — удивился Спартак.
— То есть нас теперь могут с землей сровнять, из соседей никто и не почешется. Все знают, что учения, так что никто к нам не полезет.
