— Думаешь, до этого дойдет?
— Надеюсь, что нет. Но если дойдет, ты будешь готов.
— Может, ствол перевесить на правую сторону, а гранату сунуть в левый карман? Как-то не очень удобно…
— Если там будет «стилет», ты не сможешь воспользоваться стволом, — категорично заявил Степа. — Мимо его команд ты вообще ничего не сможешь сделать, он будет очень жестко тебя «контролить».
— Тогда у меня есть прекрасная идея: вообще не ходить туда.
— Нам нужна информация. Если там «чисто», ты ее получишь.
— А если там все-таки будет «стилет»?
— Валить тебя с ходу он не будет. Он обязательно захочет с тобой поговорить. Так что граната — твой единственный шанс.
— Так… Еще раз, в деталях: что мне делать с этим шансом.
— Дыши ровнее, ты дрожишь. Постарайся расслабиться. Дай-ка гранату…
— Держи.
Степа разогнул усики до опасной прямизны, проверил слабину и вернул гранату мне.
— Если будут предлагать раздеваться, отказывайся. Мастеру поровну, а «стилет» тебя так и так выкупит. Как войдешь, постоянно держи руку в кармане. Гранату в ладонь, большой палец в кольцо. За руку с тобой он здороваться не будет.
— А вдруг будет?
— Нет, почти на сто процентов не будет. В крайнем случае, сначала поздороваешься, потом сунешь руку в карман. Он будет думать, что у тебя там оружие…
Да, логично. Я бы тоже так думал. Немногие представители «золотой молодежи» ходят в гости с гранатой наготове, но «травмат» есть почти у каждого, а кое у кого даже боевой «огнестрел».
— …когда получишь команду «вынуть руку…», достанешь гранату, разожмешь ладонь и чуток тряхнешь. Колечко останется на большом пальце, граната упадет на пол. Следующие четыре секунды — твои. Вопросы?
Вопросов было море. Озвучивать их я не стал, поскольку это было бессмысленно.
— Все ясно.
— Связь.
Я вставил в ухо специальную гарнитуру из прозрачного пластика, почти незаметную даже с близкого расстояния, и мы отрегулировали связь.
— Если у тебя все путем, говоришь что угодно, — проинструктировал Степа. — Я задаю вопрос, ты тут же что-то говоришь в рамках вашей с мастером беседы. Если у тебя проблемы, просто молчишь. Я задаю вопрос, считаю до пяти, если за это время ты не ответил, значит, ты в гостях у «стилета». Ну и, понятно: если бой — открытым текстом.
— Ясно.
— Ну ты особо не переживай. Мы сейчас по-быстрому осмотримся и встанем в удобном месте как можно ближе к дому. Если вдруг что, подскочим очень быстро.
А мне очень не вовремя вспомнилось другое: «…Пока добегут, нас успеют убить трижды… Или сделают это так быстро, что никто и свистнуть не успеет…»
Высказываться, однако, я не стал (дурная примета), набрал в грудь побольше воздуха и открыл дверь:
— Ну все, я пошел?
— Да, двигай помаленьку. Не спеши, осмотрись. Мы все время будем рядом. Удачи…
* * *
Напротив дома мастера, через улицу, располагалось отделение вневедомственной охраны. Невысокое крылечко, железная дверь, большое зарешеченное окно, вывеска, две видеокамеры. У крыльца стояла дежурная машина с атрибутикой ведомства на борту.
Это меня здорово приободрило. Приятно, что рядом есть органы правопорядка, в случае чего, можно рассчитывать хоть на какую-то помощь.
Улица была тихой и пустынной. Постороннего такая тишина едва ли не в центре столицы вполне могла бы насторожить, но я был «местный» и знал, что это вовсе не «под задачу», а вполне традиционное. Мне неоднократно доводилось бывать здесь ранее, на этой улочке даже в самый разгар трудового дня совсем немного народу, а уж рождественским утром и подавно.
Дом мастера был старый, возможно, дореволюционной постройки. В отличие от современных многоэтажек, возле двери «парадной» гнездились солидные таблички с фамилиями хозяев квартир и с кнопками звонков. Я протянул было руку, чтобы позвонить, но в этот момент электромеханический замок щелкнул и из динамика раздался негромкий голос:
— Входите.
В подъезде было очень опрятно и уютно. Старинная плитка, выщербленная, пожалуй, еще подошвами реальных господ, слуг, а позже и красногвардейцев из расстрельной команды; цветы в горшках на кованых старинных подставках; на площадке между этажами приземистая дубовая скамейка и, малым таким диссонансом, на широком подоконнике современная пепельница с электрической вытяжкой.
Ну надо же. Даже в моем номенклатурном доме такого нет: как соседи покурят на площадке при зюйд-весте, так в моей хате полно дыма. Надо будет как-нибудь на собрании поднять вопрос… если доживу…
Мастер жил на втором этаже.
Дверь в квартиру была открыта, а сам мастер встречал меня в прихожей, в качестве вящего жеста гостеприимства слегка высунувшись в подъезд.
Я увидел его, еще поднимаясь по первому лестничному маршу, и сразу жадно впился взглядом, пытаясь определить, точно ли это хозяин квартиры, или…
Добравшись до площадки второго этажа, я успел как следует рассмотреть мастера и испытал огромное облегчение. Ну прямо как будто камень с души скинул!
Вне всяких сомнений, это был именно мастер. Рыхловатый невысокий интеллигент с приятным круглым лицом, смешной плешью, покрытой трогательно-нежным пухом, в антикварных очках в черепаховой оправе и с карандашом за ухом. Шелковый турецкий халат и мягкие тапочки с пуховой оторочкой придавали его облику этакий сибаритский оттенок, очень гармонирующий и с профессией, и с самим домом.
Ну, слава богу! Я, как человек, немало вращавшийся среди столичной богемы, могу со знанием дела заявить: такое подделать нельзя. С этим надо родиться. Так что если злые «стилеты» и заметали сей момент следы, то где-то совсем в других местах. Сюда они добраться не успели.
— Александр?
— Он самый.
— Я так и понял. А вы уже хотели звонить, да?
— Да просто задумался, вот и…
— Ну я так и понял. Я в окно вас увидел, сразу подумал, что это ко мне. Утро, все еще спят… Заходите, раздевайтесь.
Сославшись на спешку, я не стал раздеваться и проследовал за хозяином в его кабинет-мастерскую.
Кабинет был просторным, но изрядно захламленным. Помимо монументального рабочего стола в дальнем углу, здесь было несколько столов поменьше, заваленных рулонами и свертками кожи и ткани, у стен ученические доски с чертежами, многоярусные лотки с нитками, тряпками и прочей дребеденью, и повсюду валялись обрезки все той же кожи и ткани.
Вровень с рабочим столом, слева, стояла яркая китайская ширма. Между ней и столом был проход шириной примерно в метр. Очевидно, там спряталась кушетка, или просто пылилась куча всякого барахла.
