Да нет, разумеется, ни разу не пробовал. Я даже не видел «вживую», чтобы кто-то так работал, по отражениям, а только читал об этом где-то. Правда, там, насколько помню, были не осколки, а специальные зеркала с ручками.
Угрюмый не стал обзывать меня балбесом и проявил незаурядную выдержку, не выказав никаких рефлексий по поводу моего дикого предложения. Он просто сказал, что работать с тех позиций не получится:
— Углы пристреляны, только высунись — сразу пулю схлопочешь.
— Поэтому работать будем в мёртвой зоне у внутренней стены…
— В два потока, челноком, с прохождением в один магазин на три счёта.
— ???
Заметив моё недоумение, Угрюмый в двух словах объяснил задумку, и оказалось, что это только звучит странно, а на самом деле всё довольно просто и надёжно.
Итак, я — первый номер, Угрюмый — второй.
В «мёртвой зоне», справа и слева от дверей зрительного зала получается два «плеча» примерно по двенадцать метров. Левое (это если стоять спиной к стене), обслуживает № 1, правое, соответственно, № 2.
Исходное положение: № 1 в буфете, № 2 в гардеробе.
Старт: № 1 перемещается слева направо, «всплывая» через каждые три метра и выпуская по три коротких очереди. Финиш в зрительном зале.
№ 2 пять секунд выжидает в буфете и смотрит на стену и на пол по границе «мертвой зоны»: есть вариант, что спохватившийся противник будет долбить на опережение по правому «плечу», в надежде, что стрелок продолжит движение до конца фойе.
Как только стена перестала плеваться штукатуркой (точнее, как только интенсивность «плевков» заметно спала), № 2 стартует справа налево, «всплывает» трижды, как и № 1, только в зеркальном порядке, в три приёма опустошает магазин и, опять же, гасится в зрительном зале, спасаясь от возможных выстрелов из подствольника.
Работаем по третьему этажу и крыше. Для нашей пехоты, укрывающейся за БТР, это самые опасные противники.
Пока № 2 работает и собирает на себя праведный гнев вражьих стрелков, № 1 тем временем быстренько возвращается вдоль стеночки в буфет. Выжидает там пять-семь секунд, любуясь на осыпающуюся со стены штукатурку, затем работает как при первом прохождении. № 2 в это время возвращается по своему «плечу» в гардероб.
Это что касается прикрытия БТР с пехотой во время отхода, самой сложной части операции.
При прорыве же БТР во двор ДК всё должно получиться очень быстро: БТР пустой, никаких сковывающих факторов нет, разгонится как следует и проскочит одним махом. Так что если приспичит, прикрывать будем только на последнем этапе, когда он ненадолго затормозится, чтобы протолкнуть во двор горящий «Урал».
— Неплохо, — одобрил я. — Но… через пару прохождений они наверняка вычислят алгоритм и уже после первого же «всплытия» будут долбить со всех стволов по всему «плечу» разом. Так что второе «всплытие» почти наверняка будет последним.
— А нам только и потребуется пара прохождений, — успокоил меня Угрюмый. — За это время наши наверняка успеют убраться за мэрию. В общем, будем работать так. Вопросы?
В общем-то, вопросов не было, всё понятно. Но…
Нет, я понимал, что дорога каждая секунда и люди во дворе с нетерпением ждут, когда мы начнём танцы со Смертью. Но чем меньше времени оставалось до стартового свистка, тем больше мне хотелось отсрочить роковое мгновение, и я ненамеренно тянул время. Нет, не из вредности, не специально… просто как-то всё само собой получалось.
— Так… Угу… А если, значит, услышу шлепок подствольника… ннн… непосредственно во время прохождения… то прекращаю работать и сразу — в зал? Или в буфет, то есть куда ближе, так?
— Саша… — Угрюмый сурово нахмурился. — Ты точно обстрелян?
— Не понял… А в чём, собственно…
— Саша, какой, на хрен, «шлепок»?! Ты будешь оглушен собственными очередями, и с той стороны по тебе будут долбить как минимум два десятка стволов! Какие, в звезду, «шлепки»?!
Мне стало неловко и стыдно — и чувство это было сильнее, чем страх перед грядущим боем! Я даже почувствовал, что краснею.
— Нет-нет, я бывал в бою… Я обстрелян. Но… Обычно если из подствольника… шлепок… и…
— Да, это если полная тишина и близко, метров с полста. А сейчас никаких шлепков ты не услышишь.
— Ясно. Всё ясно.
— Хорошо. В общем так, Саша: просто очень быстро семенишь от точки к точке, «всплыл» на три секунды, нырнул, бегом дальше, до укрытия. Всё, что прилетит во время прохождения, — твоё, не услышишь, не увидишь, не успеешь, короче. Тут уж как повезет.
— Ясно.
— Слушай, может разметку сделать, пока не поздно?
— Да нет… Что там… Четыре метра отсчитать… нетрудно…
— Три, Саша, три! Четыре — это будет два «всплытия», третье придётся уже на двери зала.
— Да-да, три…
— Саша?
— Да?
— А, это ты, типа, уже в трансе? Ты маленько тормозишь во время боя, да?
— Да, немного. Но… Я всё делаю. Я слушаюсь. Я… Я не подведу.
— Хорошо. Ты готов?
— Да, готов.
— Ну всё, по местам…
* * *
Угрюмый выглянул во двор, спросил о готовности.
Оказывается, ещё не готовы: только-только закончили укладку раненых для быстрой погрузки, теперь перераспределяют жалкие остатки патронов. Это я ведь вам рассказывал долго и обстоятельно, а на деле наше «инструктивное занятие» заняло едва ли пару минут.
Когда во дворе поделили патроны, Угрюмый сказал, чтобы я притащил из буфета бухту кабеля, заготовленного для «дымовушки». Оказывается, кто-то умный придумал, что к БТР надо будет привязать кабель, чтобы пехоте можно было держаться за него на бегу. Дескать, так меньше будут падать и отставать.
Хотел было возмутиться, почему мне не дают сконцентрироваться перед боем, но сдержался и просто притащил кабель.
— Нате вам…
Как и ожидалось, это была инициатива штатского. Когда я приволок кабель, кто-то из особо творческих товарищей тут же на ходу додумал, что надо бы передать Свиридову, пусть он в спокойном состоянии присобачит к БТР какой-нибудь плохонький «леер», чтобы потом не тратить драгоценное время.
Угрюмый категорически возразил: у Свиридова даже куска веревки сроду не было, ибо редкостный лоботряс, кроме того, на пантомиму уйдёт куча времени, так что придётся всё делать самим.
— Назначайте пару самых шустрых, пусть разматывают кабель и прикинут, как будут крепить к левому борту и к корме. Пока будете грузить раненых, пусть попробуют. Ну а не успеют — значит придётся просто так, без «страховки»…
В общем, сами видите: о какой-либо методически грамотной сосредоточенности перед боем даже и речи не шло. Это, видимо, только в кино бывает: величественное погружение в себя в ожидании команды (на грани медитации), суровые лица, пронзительные взгляды, преисполненные патетикой грядущего сражения…
