Как говорится, почувствуйте разницу. Когда я гулял по этому городу в одно лицо, на меня все подозрительно таращились, недружелюбно окликали, желая проверить личность, а кое-где вообще хотели убить.
Вывод: не местный — не гуляй.
Однако быстро они тут организовались. Вот вам специфика рабочего городка, где все друг друга знают. Думаю, если бы у нас в Москве такая беда случилась (тьфу-тьфу три раза, не дай бог!), подавляющее большинство горожан наверняка выживали бы в одиночку или не выживали вовсе. У нас ведь бывает так, что люди годами живут и не знают соседей по лестничной клетке, или здороваются с ними только в подъезде, а при встрече в другом районе элементарно не узнают.
И всё же хочу заметить, что архаичный псевдосоветский уклад, при всех его внешних положительных эффектах, перед лицом внезапных коллективных вызовов не работает.
В каждом доме вокруг больницы, и в городе вообще, быстро сформировалось некое сообщество для выживания и отражения возможной агрессии. И все они вместе — эти сообщества — молча наблюдали, как «курки», или какие-то другие лиходеи, громили больницу и убивали врачей и пациентов.
Нет, я ни в коем случае не обвиняю их в трусости и малодушии. Не имею права. Очевидно, многие даже и не поняли, что происходит у них под боком, и ясно, что в отсутствие единой руководящей силы и налаженной системы оповещения шанс собраться в ударный кулак для защиты больницы был практически нулевой.
Но факт остаётся фактом: вот они приветливо машут нам ручкой, все из себя такие бдительные и суровые к чужакам…
А в двух шагах — мёртвая больница с окоченевшими трупами.
А чуть дальше, на гастрономе, висят представители Власти.
А ещё дальше, в самом центре города, прямо возле мэрии…
В общем, вы в курсе, что там, возле мэрии, не буду лишний раз напоминать об очевидных вещах.
На мой взгляд, эта система неправильна и порочна. Я человек недостаточно зрелый, не очень опытный и могу ошибаться. Но из того, что я вижу, следует, что любой грамотный военный с двумя отделениями автоматчиков может захватить весь город, целенаправленно и методично вырезая дом за домом.
Не стану голословно утверждать, что соседская коммуна будет молча смотреть, как убивают жильцов дома напротив, но…
Посмотрите на больницу и сделайте выводы.
* * *
«Армянский дом» был расположен несколько на отшибе от остального жилого массива. Перед этим домом была стройка, которая сейчас не работала (впрочем, сейчас в Городе ничего не работает), а сразу за ним дорога ныряла в овраг, за которым виднелся пустырь, тянущийся до самого берега Волги.
В отличие от всех прочих домов, здесь не было «дежурной службы». Никто не махал нам рукой и не дежурил у окна — или просто так ловко спрятались, что мы никого не заметили. Во всяком случае, Иван никак не отреагировал на такое отклонение от успевшего сложиться в городе уклада, и я подумал, что всё нормально. Сказано же было, что дом особый, «семейный», так что, возможно, здесь и порядки особые.
На просторной площадке первого этажа, выложенной хорошим метлахом, были заметны следы уборки. Судя по всему, здесь совсем недавно мыли полы, и это было удивительно, учитывая всеобщий хаос и беспорядок. В самом деле, особый дом. «Семейный».
Шаляпину, однако, такая чистота почему-то не понравилась: он принялся тревожно обнюхивать углы и недовольно фыркать, как будто учуял какие-то неприятные химикаты, неуловимые для человечьего обоняния.
На первой слева двери красовалась табличка «Аптека» и привычный символ медицины «рюмка со змеёй».
Иван сказал, что с учётом обстановки аптека наверняка закрыта, и сразу принялся стучать в дверь второй слева квартиры.
Денис из любопытства потянул ручку аптечной двери, и о чудо — дверь распахнулась!
Мы зашли в аптеку и поздоровались. За прилавком стояла высокая дородная женщина лет пятидесяти, смуглая, черноволосая, в шерстяной шали и в овчинном полушубке.
— А где Ира? — спросил Иван, с недоумением рассматривая женщину.
— Заболела, — ответила женщина. — Я за неё. Вы что-то хотели?
— Вот. — Иван положил на прилавок список. — А что-то я вас раньше не видел… Вы Ирина родня?
— Да, недавно приехала. — Женщина пробежала список глазами, открыла гроссбух с прайс-листами и, водрузив на нос очки, щёлкнула по клавише калькулятора. — Так, давайте посмотрим…
— Там на обороте записка, — подсказал Иван. — Для Иры.
Женщина перевернула лист, прочла записку и пожала плечами:
— Извините, ничем помочь не могу. И кстати, предупреждаю сразу: цены на все лекарства поднялись в пять раз.
— Это почему так?! — возмутился Иван.
— Не знаю, я всего лишь продаю. — Женщина сочувственно развела руками. — Это хозяин приказал. Но вы не волнуйтесь, если денег нет, мы возьмём бартером.
— Это как? — удивился Иван. — Типа, таблетки на патроны?
— Продукты, спиртное, оружие, патроны, золото, драгоценности, — бойко перечислила женщина. — В общем, всё, что полезное, всё возьмём, договоримся…
Тут за дверью басовито гавкнул Шаляпин, и я вышел посмотреть, в чём дело.
Шаляпин, балбес этакий, явно хотел зайти к кому-то в гости и настойчиво скрёбся в дверь второй справа от входа квартиры. Не знаю, что там было такое — может, у какой-то собачонки приключились критические дни или собачий корм по полу рассыпали, но пёс вёл себя с необычной для него развязностью, так что я не стал вдаваться в подробности, а просто взял его за ошейник и корректно, не спеша, чтобы не спровоцировать конфликт, оттащил на другую сторону площадки.
— Фу, Ляпин! Нельзя так себя вести, плохой барбос!
Особо упираться Шаляпин не стал, но подарил мне насыщенный укоризной взгляд, который можно было истолковать примерно в таком аспекте: «Да вы просто идиот, батенька! Неужели непонятно, что нам нужно как можно быстрее попасть за эту дверь?!»
Пока я воспитывал Шаляпина, Иван окончательно разошёлся во мнениях с родственницей Иры, и они с Денисом покинули аптеку.
— Что-то эта армянская родня совсем озверела, — пробурчал Иван, подходя ко второй слева от входа двери и принимаясь лупить по ней кулаком: — Ира! Открой, дело на миллион! Хватит болеть, Родина в опасности!!!
Итак, мы стояли напротив квартиры Иры Бабаян и развлекались каждый на свой лад. Иван молотил в дверь и генерировал реплики, Денис рассеяно ковырялся в носу, а я держал Шаляпина за ошейник — нашего лохматого собрата почему-то упорно влекло к той заветной двери, он всё порывался отправиться туда и продолжить свои скребущие домогательства.
И вдруг Шаляпин весь подобрался, вздыбил шерсть на загривке и тихо зарычал, вывернув шею и уставившись куда-то за наши спины.
Я обернулся и увидел, что первая справа от входа дверь медленно и неслышно растворяется и из дверной щели выдвигается чёрный ствол, хищно и целеустремлённо направленный в нашу сторону!
