Было просто потрясающе! Но очень скоро кончилось. А потом — все как обычно в таких случаях: неловкое вставание с колен, смущенное отведение взгляда, неловкое же натягивание и застегивание штанов. И так далее…
Когда Милка немного привела себя в порядок, я взял ее руку и попытался запечатлеть на ладошке поцелуй, но она резко отстранилась и очень тихо, ненавидяще сказала:
— Ты просто животное. Самое настоящее животное! Ты даже ни разу не сказал, что я тебе нравлюсь. И сразу вот так…
По истечении установленного срока Дон спровадил своего последнего посетителя, и, задержавшись в приемной, очень внимательно посмотрел на Милку. чТо-то ему явно не понравилось.
Затем он так же внимательно посмотрел на меня. Я притаился за столом в своем кабинете и через приоткрытую дверь наблюдал за дальнейшим развитием событий. Посмотрев на меня, Дон опять перевел взгляд на Милку и наконец, хмыкнув, бросил мне:
— Зайди.
Едва переступив порог кабинета, я встретился с шефом глазами и по каким-то едва уловимым флюидам, исходившим от него, понял, что Дон знает о том, что произошло в приемной. Впоследствии я приноровился к его почти сверхъестественной проницательности, но в тот раз, помнится, мне стало не по себе.
— Ты знаешь, что нормальные люди не пакостят там, где живут?
Я согласно кивнул два раза: комплекс вины подсказывал, что покорность — единственно правильный вариант поведения в данной ситуации.
— Хм… Покорно соглашаешься. Подтверждаешь тем самым, что виноват. — Дон поднялся из-за стола и потянулся, наблюдая за моей реакцией.
— Я согласен на увольнение. Не оправдал доверия, нанес страшный удар в спину…
Дон прервал длинный выдох и застыл с заведенными за голову руками, уставившись на меня. В течение трех последующих секунд выражение его галз менялось от удивленно-сосредоточенного до насмешливо-презнательного и остановилось на внимательно-озабоченном, четко отразив ко всему прочему беспокойство по поводу моих умственных способностей.
— Сядь.
Он махнул рукой, указывая на одно из кресел для посетителей. Я послушно присел на краешек, не рискуя полностью погружаться в податливую комфортабельную ловушку.
— Возможно, ты еще молод и поэтому не понимаешь некоторых вещей, которые в зрелом возрасте кажутся элементарными… Я не сплю с этой девочкой. — Тут он большим пальцем указал через плечо на дверь. — Несмотря на то, что иногда очень хочется… Во-первых, каждый человек в моей фирме занят своим делом. На полную катушку занят. Я не могу позволить себе роскошь держать в приемной не делового человека, а куклу — обстоятельства не дают.
Дон говорил довольно спокойно, отчего мне было еще больше не по себе.
— Мила — отличная секретарша, что называется, божьей милостью. Она держит в голове все связи и не склонна болтать. А еще она обладает несвойственным ее полу аналитическим мышлением и за три года совместной работы не раз выручала меня, потому что умеет укротить любого посетителя благодаря обаянию и такту. Ты думаешь, я плачу ей зарплату шести инженеров за сексапильность? Отнюдь, мой юный друг. В ней я ценю прежде всего профессионализм. А ты использовал ее для удовлетворения своей похоти, как обыкновенную девку, каких пруд пруди…
Тут Дон обличающе ткнул в мою сторону указательным пальцем и сделал паузу. Я неудобно сидел на краю кресла и чувствовал, что краснею. Очень сильно походила эта сцена на выволочку в учительской, устроенную педсоветом ученику, на которого возлагали большие надежды, а при ближайшем рассмотрении он оказался тупицей и бездельником.
— Вот так. — Дон заложил руки за спину и принялся ходить взад-вперед в моем тылу, так что мне пришлось вертеть головой, чтобы удерживать его в поле зрения. — И еще есть аспект, пожалуй, даже более значимый… Тебе на будущее. Никогда не мешай личное со служебным. Ни-ко-гда!!! Это понятно?! Никогда не сходись близко со своей секретаршей, со своим деловым партнером, вообще с кем-либо, кто хоть как-то связан с тобой по работе. Иначе ты тут же автоматически попадаешь в зависимость от этого человека…
Шеф пристально посмотрел на меня. Я молчал, считая, что так лучше. Сидел и внимал.
— Ладно, хватит, я думаю. Со временем ты сам до всего дойдешь. А сейчас я хочу быть уверенным, что это больше не повторится. У тебя с нашей секретаршей. — Дон сделал ударение на том, что секретарша — наша, хотя меня ее деятельность касалась постольку-поскольку.
— Да, — подтвердил я.
— У вас должны быть сугубо официальные отношения. Это мое требование. Понятно?
— Понятно! — Я помотал головой в знак согласия и с облегчением встал, предполагая, что разнос окончен, и радуясь, что так легко отделался.
— Разнос окончен, — сообщил Дон. — Я тут немного тебя упустил: проблемы кое-какие навалились. Так вот, с завтрашнего дня ты будешь трудиться как вол.
— С завтрашнего? — Я удивился. — Завтра выходной. Насколько я понял, служащие фирмы работают пять дней в неделю…
— Ах, выходной! — перебил меня Дон. — Для тех, кто работал. А те, кто валял дурака в течение рабочей недели, пашут в выходные. Кроме того, не забывай, что ты — мой личный секретарь и можешь сколько угодно бить баклуши, но если я сказал: работать — то будь добр. С завтрашнего дня я буду периодически брать тебя с собой — куда понадобится. И потрудись утром появиться вовремя. У себя на столе ты обнаружишь задание на день, которое до 17 часов необходимо выполнить. Все, что ты не успеешь сделать, автоматически прибавляется к заданию следующего дня, а оно будет на десять процентов больше. Понятно?
Я покачал головой, показывая, что проникся, и рискнул задать вопрос, который меня волновал:
— Это… ну, как сказать… с Милкой как?
— Что с Милкой? — не понял Дон.
— Ну, я хочу сказать, что, может, мне что-то надо сделать сейчас. У нее, наверно, сильная психическая травма… И вообще, — я вдруг выпалил то, чего говорить Дону в настоящий момент не собирался, — я не могу дать гарантий, что мои отношения с ней будут сугубо официальные. Потому что я ее люблю и буду всячески добиваться взаимности. Тем более после сегодняшнего случая…
— Стоп, парень. — Дон вдруг помрачнел. — А ты не интересовался, откуда я взял эту милую девушку в свою фирму?
— нет, не интересовался. — Я пожал плечами. — Какое это имеет значение?
— Да уж имеет. — Внезапно голос Дона стал жестким, можно сказать, злым. — Мила — дочь моего приятеля, которого уже нет в живых. Когда ее отца прикончили во время разборки, мать не смогла прокормить двух детей — ее и младшего брата. Мила пошла на панель — содержала братишку и спившуюся через некоторое время мать. Четыре года назад я нашел ее в одном из притонов Баку. Почти год ушел на то, чтобы снять ее с иглы, вылечить в психическом плане и сделать из нее первоклассную секретаршу. Мамаша ее уже покоится на кладбище — умерла от белой горячки, а брат сидит за убийство… И она, конечно, прекрасная дама, тем более она была проституткой. Если у тебя такие серьезные намерения, подумай, сможешь ли ты забыть тех мужиков, которые ее того, а?!
