Из данных другого гроссбуха, который мне вручил Дон, кратко упомянув, что сия книжица предназначена исключительно для служебного пользования, следовало совсем иное. Выходило, что за килограмм курятины — пятнадцать, за килограмм цемента — две тысячи и так далее.
Тщательно перелистав второй гроссбух несколько раз и сличив его данные с цифрами на дисплее, я стал усиленно соображать, производить различные операции, входящие в круг моих возможностей, и в таком духе провел почти весь день, пытаясь увязать данные первого гроссбуха с данными второго.
Я так увлекся, что не пожелал прерываться на обед и заказал себе по телефону сосиски с томатным соком, которые сразу же слопал, не обратив абсолютно никакого внимания на их качество и товарный вид.
К 20.00 голова моя шла кругом, и когда я в очередной раз закрыл глаза, чтобы расслабиться, перед моим мысленным взором вращались мириады цифр, рассыпаясь на большие кучи, которые, в свою очередь, распадались, преобразовываясь в поросей, гусей, курей и телей, а те неорганизованно разбегались в разные стороны, спотыкаясь об изобильно разбросанные по всей видимой площади силикатные кирпичи и поднимая клубы высококачественного белого цемента…
Этого просто не могло быть. Потому что чистая прибыль от реализации каждого вида товара в соответствии с данными второго гроссбуха составляла рыночную цену на данный момент. То есть, если верить этим цифрам, получалось, что фирма продавала вышеперечисленные товары в торговые точки полным идиотам, которые живут в пещерах и абсолютно не интересуются рыночным курсом.
Или вот второй вариант. Фирма ни копейки не платит своим рабочим и служащим, не покупает корм и исходную продукцию и не вкладывает ни рубля в развитие производства, ремонт оборудования — ну вообще не тратит денег…
И надо быть полным дебилом, чтобы не догадаться, каким образом фирма такие деньги получает.
Я, смею надеяться, дебилом не являюсь и потому догадался. Проституции, подумал я, игорный бизнес, рэкет. А может, оружие и наркотики. Во!!!
И мне стало грустно.
Я прочитал достаточно много детективов, наших и не наших, и насмотрелся видео, чтобы предположить с большой степенью вероятности, что меня заманили в ловушку злобные мафиози — для того, чтобы потом подставить. А размах-то какой!
Как меня собирались подставить, я предположить не мог, но то, что подставят обязательно, это сто пудов. Я хорошо запомнил это выражение, которое частенько проскакивает у Чейза. Там то и дело какого-то простодушного и честного идиота подставляют, и он из-за этого попадает в различные малоприятные истории и борется со злом. И побеждает в итоге. Но у нас не Америка. С нашим злом бороться невозможно.
На некоторое время я впал в отчаяние. Все сходилось одно к одному: подобрали, накормили, хату отремонтировали, посадили в кабинет с компьютером…
Когда в мой кабинет вошел нарядно чисто одетый Дон, я уже был доведен до кондиции своими размышлениями и потому ничтоже сумняшеся с ходу сообщил о своих опасениях, присовокупив, может быть, немного агрессивно, что вот так просто я не дамся — не на того напали! И долго смотрел на него, как мне показалось, гордо и независимо.
Внимательно выслушав меня, Дон хмыкнул и почесал переносицу указательным пальцем.
— Ты, мой френд, однако не настолько испорчен системой, как можно было предположить.
Так вот сказал мой шеф, усаживаясь на краешек стола и бери в руки левый гроссбух.
— Фирма существует уже более десяти лет. На нее работают тысячи человек, и никого еще ни разу не подставили, как вы, сударь, изволите выражаться.
— А как же?..
— К перечисленным тобой видам деятельности криминального мира фирма никакого отношения не имеет. Непосредственного отношения… Кроме того, если тебе что-то вдруг покажется подозрительным, ты волен в любой момент нас покинуть. Держать никто не будет. Вот так, мой дорогой. Понятно?
Я неопределенно пожал плечами: не решил для себя, как отреагировать на опровержение моих слов.
— Ну ничего, все образуется, — успокоил Дон. — А теперь приведи себя в порядок. Через десять минут мы выезжаем на дело.
— На какое дело? — насторожился я и подумал: ага, началось!
— На важное.
— Это секрет? Время для работы, по-моему, не того… А?
— Отчего же? — Дон широко улыбнулся, и я понял, что он опять каким-то образом угадывает все мои сомнения. — Мы едем в кабак…
Глава 7
Итак, в конце моей первой рабочей недели, в субботу вечером, я впервые вместе с шефом отправился в абак, предварительно выслушав такое примерно наставление:
— Ты можешь пить, есть, слушать музыку и вообще получать удовольствие. Но запомни хорошенько, мой юный френд: именно в неофициальной обстановке — в — абаке, на пляже, в сауне, то есть там, где человек не связан узами официоза, более раскован и где появляется гораздо более реальная возможность очаровать его своим обаянием и заставить себе симпатизировать, устанавливаются лучшие контакты и налаживаются те отношения, которые впоследствии перерастают в прочные деловые связи… Понятно?
Я лишь неопределенно покивал в ответ, поскольку еще не утратил сомнений относительно своего положения. Мои тревоги тут же нашли отражение в рентгеноскопических глазах шефа, и некоторое время он пристально смотрел на меня, по всей видимости, борясь с желанием дать мне пинка и отправиться в кабак без меня, наплевав на первоначальный план.
Но, как бы там ни было, минут через пять мы все же уехали из офиса. По мере того как это мероприятие разворачивалось, оно мне нравилось все больше и больше.
Мы передвигались с экспортом: за доновской «Вольво» следовала «Шевроле» телохранителей, и я здорово купился на обстановку — даже забыл р своих сомнениях, хотя ранее не замечал за собой склонности к эффектам, да и мальчишка вроде бы уже…
Но представьте себе: ночной город, магистраль, поток огней, стереомузыка в комфортабельном салоне… Ну как?
Я на переднем сиденье, собранный и строгий, уверенный в себе и одновременно слегка расслабленный, вроде бы как до скукоты привыкший ко всему происходящему.
На заднем сиденье развалился мой шеф — один из крутых ментов этого города. И я с ним на равных! Ну, пусть будет — почти на равных. Какая разница в данный момент!
А позади нас — «Шевроле» с телохранителями, неслабыми ребятами со стволами под левой рукой. О! И мы катим к шикарному кабаку — когда Дон сообщил мне название, я аж вздрогнул. Это самый крутой кабак в городе, где собиралась серьезная публика: деловары покрупнее, высшее звено администрация, творческая элита и сливки криминального мира. И телки — отпад. Судя по слухам.
Сам я этот кабак наблюдал только издали. Ничего примечательного снаружи он из себя не представлял: двухэтажное каменное здание послевоенной постройки, порядком облупившееся панно, с которого содрали лозунг «Наша цель — коммунизм», но оставили крестьянку и рабочего с мертвыми глазами наркоманов, да крытая черепицей двухскатная крыша, требовавшая ремонта.
